Олег Лукошин: Владелец тревожности. Роман

– Скучно в деревне, – серьёзно произнёс Вадим, отводя взгляд от тётки.

– Эх, – крякнула бабушка, – скучно ему! Городской ты житель! Я вот всю жизнь в деревне прожила, для меня места лучше нет. Ты оглянись вокруг, посмотри красота какая! Лес какой, птицы поют, солнце светит.

– Фу, подумаешь! Чего тут такого?

– А в городе чего такого? Телевизор смотреть?

– Да хотя бы.

– Ага, чтобы зрение портилось.

– Ничего оно не портится. У тебя нет телевизора, поэтому ты так говоришь.

– Не спорь, не спорь. Ты просто маленький ещё, вот подрастёшь – поймёшь, что к чему. Это ведь сейчас только в городах люди зажили более-менее. А раньше городов мало было, да и людей там жило немного, в основном все в деревнях. После уже перебираться в города начали. Вот хоть мать твоя – уехала зачем-то в город, а по деревне всё равно скучает.

– Ничего она не скучает. Я же слышал, как она говорила: «Век бы эту деревню не видела».

– Ну, это в сердцах она наверное. А разобраться если – она ведь деревенская, в деревне родилась, в деревне большую часть жизни прожила.

– Она в деревне родилась?

– А где же!? В нашей деревне, в той самой избе, где мы и сейчас живём. Потом вот в город уехала.

– Зачем?

– Учиться поехала. Поступила в техникум, окончила его. Ну а потом с твоим отцом познакомилась.

– А как они познакомились?

– Точно не знаю, где-то в компании вместе были. Как люди знакомятся? Случайно всё больше. Познакомились, встречаться стали. Быстро у них всё там закрутилось. Как-то письмо получаю от твоей матери: так, мол, и так, встречаюсь с одним молодым человеком, скоро поженимся. Ну что, женитесь – я разве против. Привезла его потом нам показать, отца твоего. Смотрю: ну что, парень хороший, симпатичный. Да если бы даже и не симпатичным был, от меня уже тут ничего не зависело. Сами всё решили. Сыграли свадьбу, жить в город уехали. Отец твой – он городской человек конечно, ты в него… Ну, а в скором времени и ты появился.

– А как я появился?

– Ну, как дети появляются. Сначала у мамы в животе живут, потом наружу выбираются. Она с тобой очень мучилась.

– Почему?

– Ты большой родился. Толстый такой, крепкий. Это сейчас исхудал что-то. Вылезать не хотел. Брыкался. Я потом приехала вскоре, раз только на мать твою глянула – а батюшки, еле узнала! До того худющая, до того страшная – сил нет. А ты рядом лежишь – довольный, щёки розовые, пухленький такой. Как назовёшь, спрашиваю. Вадимом – говорит. Почему Вадимом? В честь кого? Ни в кого, так просто. Вадимом. Ну что же, думаю, Вадимом так Вадимом. Имя хорошее. Так вот ты и стал Вадимом.

– Мать твоя – хорошая женщина, – услышал он голос дядьки. – Все её любят. Особенно мужики.

– Тебе что надо? – спросила его бабушка строго.

– Пить захотелось.

– Вот, пей, – протянула она ему бутылку с водой.

Дядька взял и перед тем, как глотнуть, подмигнул Вадиму. Тот опустил глаза в землю. Пока он пил, бабушка поднялась на ноги.

– При нём, – шепнула она дядьке, – разговоров таких не заводить. Ясно?

Он ничего не ответил, передал бабушке бутылку и бросил взгляд на Вадима. Усмехнулся.

Проснувшись, он долго не мог понять, где находится. Была ночь, половинка дымчатого круга света – должно быть, луна – виднелась за окном. То, что было это действительно окно, он определил не сразу, а лишь после долгих вглядываний. Небо застилала облачная пелена, луна казалась расплывчатой и нереальной, но всё же присутствием своим радовала. Очертания предметов проступали из темноты. Кровать, стол, стулья – всё так же, как и в бабушкиной избе, но это была не она.

Откуда-то сверху доносился храп. Ощупав пространство вокруг, Вадим понял, что он лежит на полу. Был он в рубашке и носках, но почему-то без брюк. Что-то скомканное валялось рядом, но были это не они, а смятый в гармошку половик. Тщетно он шарил руками, пытаясь обнаружить матрац и подушку. Зато рядом имелась кровать – в одну из ножек он упирался ногой. С первого раза подняться не удалось. Неведомая сила закружила голову, а ноги не выдержали тяжести тела – он повалился набок. Вторая попытка оказалась успешней – Вадим уцепился за ножку кровати и, перебирая по ней руками, приподнялся. Равновесие удавалось сохранять лишь держась за стену. Храп не прекращался.

Постель была застелена, ему показалось, что кто-то лежит на ней. Вытянув ладонь, он осторожно дотронулся до одеяла. Оно было мягким. Вадим надавил сильнее – одеяло продавилось до самого матраца. Никого.

Сознание постепенно возвращалось, память – не спешила. Глаза привыкали к темноте. Стало ясно, откуда доносился храп – с печи. Кто-то, тяжело и грузно сопя, спал там. Рядом с кроватью стоял стул, на нём валялась одежда – Вадим сделал к ней два нетвёрдых шага. Да, она, его собственная.