КОКТЕБЕЛЬСКИЙ НОКТЮРН
1
В тёплом море тлеет
Звездопадаль. Дикий виноград
Жмется к стенам, словно писатель,
Возвращающийся с пирушки.
Ветер —
Ангел, посланный в ад
И изгнанный оттуда
За дурное поведение —
Придавлен к городу небосклоном.
Одиночество звенит,
Как цикада, в летней траве. Фонари
Подмигивают звездам. И хрустальный воздух
Разбит на осколки человеческим
Голосом.
Настает ночь. Ночь признаний,
Ночь воспоминаний о жизни.
Это – время, когда душа раскрывает все
В ней потаенное. Говори. Говори обо всем,
Что ты знал, чувствовал и пережил – и неважно,
Услышит ли тебя кто-то.
Говори – с пустотой. Говори в пустоту.
Говори правду.
Там она будет услышана,
Ибо в пустоте – её
Родина.
2
Ночь размывает очертания предметов
Под ногами. И время,
Подобно колесу обозрения,
Поднимает меня над простором прошлого,
И я могу обозревать с высоты лета его противоречивый
Ландшафт: сначала – сухие степи детства, солончаки, пустыня,
Где ещё почти нет людей, красок, голосов;
Чуть южнее – буйные леса юности, сады, парки,
Дворцы вельмож, ныне пришедшие в запустение; а ещё
Дальше —
Горы, скалистые и высокие, еле заселенные
Чувствами. Такова карта жизни,
С высоты полета памяти увиденная.
Эта панорама воспоминаний и зовётся в просторечии
Человеком. Бог создал человека не из глины,
А из воспоминаний. Что мы помним —
Тем и живем. Ибо человек —
Это память,
В плоть облечённая.
3
Говори, память. Говори —
Обо всём на свете. О пустяках. Например,
О жизни и смерти. О любви. О злобе,
Ещё более безответной, чем любовь.
О навязчивости света.
О прозрачности тьмы. О воспоминаниях,
В которых люди барахтаются,
Как в воде, не умея плавать.
О волнах прошлого,
Набегающих на берег настоящего, уносящих
Накопившийся за день мусор и оставляющих
Раковины, пену и соль.
Соль,
Которой всякая жертва осолится.
Соль,
Которая обжигает кожу земли.
Соль,
Которая ночью блестит ярче далеких и неподвижных
Звёзд.
4
Говори.
Ночь признаний
Лучше Люмьера прокрутит перед глазами
Старинную плёнку, именуемую жизнью.
Вот садовник поливает цветы, а мальчишка
Наступает на шланг; вот поезд,
Приближающийся к вокзалу, распугивает
Зрителей синематографа. Вечные сюжеты,
Вечные черно-белые картины
Первой встречи юности и старости,
Техники и человека, иллюзии
И реальности; прошлого
И настоящего. Приезжай снова,
Как сто лет назад, старый поезд
Воспоминания; я больше не испугаюсь тебя.
5
Что наши жизни,
Жизни человеческие? Только створки
Некоей одушевлённой раковины,
Тёмною волной разбитые.
Мы уже не можем звучать,
И между нами уже не зародится
Жемчужина. Но нас может подобрать
Бродящий по песку ребенок,
Забытый родителями, или заплутавший в мироздании
Неприкаянный ангел.
Счастье не вернется к нам,
Как бумеранг, бьющий по голове каждого,
Кто запускает его в пространство —
По-видимому, в отместку
За нарушение покоя. Счастье не возвращается,
Ибо оно недостаточно криво, чтобы летать
По кругу. Но и для смерти
Этот маленький космос слишком груб.
Соль не сходит с губ
Омываемого приливом берега. Ангел
Бродит босиком по пляжу,
Всматриваясь в даль. Ночь
Медленно перетекает с неба
В море.
6
Седина полыни
Серебрится около дома,
Где жил поэт. Тёмная волна
Памяти опьянена неизбывно
Горечью песка, песчинок человеческих,
Пересыпающихся на побережье
Жизни моей. На побережье,
На границе счастья
И пустыни человеческой,
Как и тысячелетия назад,
Возвышается ночь.
Ночь – собор всей твари,
Ночь – единение прошлого и настоящего,
Ночь воспоминаний,
Чаша,
До конца мною испитая.
М-да. Стихи, найденные в постели, как правило, интереснее найденных в архиве. Жалко только, что я их нашел, а не Яну. Что ж, такова сексуальная ориентация многих поэтов – любить стихи и спать с книжками. А я – ещё и библиотекарь. Что уж тут поделаешь…
День четвёртый. Страшный Суд
На следующий день с утра начался семинар авангардной поэзии. Жюри выглядело очень внушительно: седовласый Андрей Фрицман величественно возвышался на костылях в центре расколдобленного ремонтом волошинского дворика и озирал окрестности орлиным взором, поэтесса Лиля Хафизова – красивая, в длинной юбке с разрезом, в шляпке с вуалью – сидела на стуле, закинув ногу на ногу, и меланхолично помахивала в воздухе дымящейся длинной сигареткой в руке, облаченной в прозрачную перчатку по локоть, а рядом дремал знаменитый литературовед Павел Альтинский, пьяный вдрабодан. Жюри старалось не привлекать к нему внимания. Впрочем, этот человек оставаться в тени не мог.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу