Леонид Рожников - Ева - сборник рассказов

– Сюда, наверное, – пробормотал заробевший Вадим. – Пошлют, конечно, с моей ерундой.

Но врач в регистратуре, выслушав симптомы, переписала данные паспорта и отправила его по коридорным сочленениям к дежурному.

– А мне с ним можно? – взволнованно вскрикнула Марина, бросаясь к ограждению.

Охранник кивнул, не отрываясь от экрана телевизора, а девушка-женщина фыркнула. Марина прошла за турникет.

Тут тоже было тихо и пустынно, как будто весь персонал огромной больницы внезапно исчез. Следуя маршруту, они проходили ряды закрытых дверей, сворачивали направо, направо и налево, но за каждым новым поворотом их ждал такой же коридор, пустой и тусклый.

Единственным человеком, встретившимся им по дороге, был босой мужчина, одетый по древнегреческой моде в одну лишь простыню. Без видимых телесных повреждений он, между тем, здоровым не выглядел и непрерывно подрагивал и подергивался – то ли от холода, то ли от возбуждения. Вадим хотел уже пройти мимо, но Марина остановилась и спросила:

– Скажите, вы не знаете, где кабинет дежурного?

– А вы? Вы не знаете, где моя одежда? – ехидно и с вызовом переспросил подрагивающий и, не желая, видимо, терять время на пустые разговоры, пошел дальше, шлепая по кафелю голыми ступнями.

Наконец, свернув в очередной коридор, они увидели кабинеты, освещенные изнутри ярким светом дневных ламп. В первом никого не было, в следующем за столом сидел врач, молодой парень с темными кругами под глазами. Выслушав Вадима, он уложил его на кушетку и попросил поднять свитер.

– Здесь больно? Здесь? Тут? – спрашивал он, надавливая холодными пальцами в разные места живота. Один раз Вадим вскрикнул, и врач покачал головой. – Сейчас сдадите кровь, сделаете УЗИ и рентген. Потом приходите, – сказал он, ощупав живот.

Было видно, что парень очень хочет спать и держится из последних сил.

Выйдя из кабинета, Вадим присоединился к небольшой группе сдававших анализы. Здесь ждали «тяжелые», и их обслуживали вперед других, но были и вполне деятельные субъекты, которых, казалось, заманили в больницу хитростью. Пьяненькие и недобрые, они громко ругали правительство, а с медиками общались с нескрываемым раздражением. На их слова врачи не реагировали и делали свою работу четко и быстро, хотя все без исключения выглядели уставшими. Впервые оказавшись в подобном месте, Вадим и Марина почти не разговаривали, наблюдая за пестрой компанией пациентов. Вадиму полегчало, и, как это часто бывает, подавленное состояние сменилось горячечной уверенностью в своих силах. Теперь ему было неловко, что он отвлекает всех этих утомленных людей по пустякам. Но уже на первом обследовании ему снова стало не по себе.

– Давно у вас боли? – спросил «узист».

– Да нет. Впервые позавчера появились, – пожал плечами молодой человек. – А что, там что-то серьезное? – фальшиво-безразлично поинтересовался он.

– Сложно сказать. На УЗИ не все видно, нужны дополнительные исследования. Может, камни, может, поджелудочная. Воспаление есть. – Специалист протянул Вадиму распечатку и снимки. – Врач все вам скажет.

– Врач, врач… А они кто? – недовольно спрашивал Вадим у Марины, возвращаясь в первый кабинет с кипой бумаг, но та лишь испуганно смотрела на него и кивала, что пугало еще больше.

Врач, тот самый парень с кругами под глазами, некоторое время молчал, перебирая результаты анализов, потом, отвернувшись к компьютеру, сказал как будто монитору:

– Мы вас положим. Сейчас выпишу направление. Верхнюю одежду сдадите в камеру хранения, с ней нельзя.

Вадим оторопел и, только когда включился принтер, попытался отстоять свободу:

– А может, я домой пойду? У меня уже не болит ничего, – по-детски жалостливо запросил он.

– Не стоит, – терпеливо и тоже как ребенку ответил врач. – Вам лучше остаться.

Простившись с Мариной у лифта, Вадим в сопровождении санитара поднялся на десятый этаж, где был под расписку передан медсестре отделения «острых хирургических заболеваний печени и поджелудочной железы». Девушка привела его в шестиместную палату напротив ординаторской и показала единственную свободную кровать в углу у стены, сразу за дверью. Все спали. За рядом окон открывалась удивительная панорама ночной Москвы – от Сухаревской до Цветного, прерываемая нераздернутой занавеской, свисавшей по центру комнаты. Вещей у Вадима не было. Пальто забрал санитар. Невольно представив человека в простыне, он впервые ощутил себя в мире больных, физически отделенным от мира здоровых.