Татьяна Столбова - Отель «Прага»

Лина не скучала по Лалину. Она уехала оттуда очень давно. Потом сразу окунулась в столичную жизнь, обросла новыми интересами, знакомствами, Лалин был забыт прочно и безвозвратно. И если даже изредка снился, то сны эти не вызывали никаких особых эмоций. Не вызвали и теперь. Ей не захотелось вернуться туда, даже на день.

Лина устала думать. Зевнув, она вдруг вспомнила о том, что произошло. Сердце ее рванулось, ухнуло в низ живота, Лина в ужасе раскрыла глаза и приподнялась на локтях.

За окном светило солнце. Было уже часов десять утра, не меньше. Лина перевела дыхание, а потом взгляд – на мужчину, который лежал рядом и крепко спал. Ужас ее сразу куда-то исчез, причем бесследно. Она улыбнулась. Нет, всё суета сует, и ей не о чем жалеть. Вернее, может быть, она пожалеет потом, но сейчас ей не хотелось заниматься разбором своих чувств и поступков. Все произошло. Вот и хорошо. Он здесь, он рядом, пусть ненадолго, но это «недолго» пока еще длится и можно забыться в нем, до тех пор, пока ее не выдернет оттуда реальность. А сейчас он здесь, рядом. Лина с улыбкой смотрела на него.

При дневном свете еще явственнее стали видны признаки возраста. Ему было уже пятьдесят восемь, Лина знала. Он все еще был похож на star from art, но уже в стадии неотвратимого угасания. Лина поднесла ладонь к его щеке и нежно прикоснулась. Он даже не пошевелился. Дыхание его по-прежнему было тихим и ровным.

Пора было уходить. Судя по замеченному вчера бюстгальтеру и некоторым другим вещам, он жил в этом номере не один, а с женщиной. Это больно ранило, Лина сама не знала, почему, – странно было бы предполагать, что в своем возрасте он еще или уже будет один. Сейчас этой женщины здесь не было, но она могла явиться в любую минуту. Может быть, они поссорились и она ушла в ресторан, сидела там всю ночь, обливаясь слезами и шампанским. Может, уехала куда-то по делу. Но она точно существовала, и Лина не имела никакого желания столкнуться с ней здесь.

С другой стороны, он ни о чем не волновался, спокойно спал, а уходить Лине все-таки не хотелось.

Она еще раз слегка прикоснулась ладонью к его щеке. Она отдавала себе отчет в том, что это не просто нежность. Она надеялась разбудить его, а там с его помощью понять, что делать дальше. Она бы осталась у него еще на час или два, или на сколько он скажет. А лучше – если бы все повторилось, потом она ушла бы к себе, отдохнула, выспалась, подготовилась к конференции и вернулась к нему. Но она предполагала, что его женщина не оставит его так надолго. Поэтому стоило воспользоваться моментом и просто повторить все, что было, а потом уйти с тем, чтобы больше не вернуться.

Да, все равно надо было расставаться. Лина заранее боялась этого момента – когда надо будет попрощаться навсегда; у нее заранее заболело в груди, возле сердца; еще не пережитая тоска расставания уже напоминала о том, что никуда не деться, она наступит, рано или поздно.

Он пошевелился, медленно приоткрыл глаза. Увидел ее, склонившуюся над ним, тихо улыбнулся.

– Ты здесь?

– Я здесь, – ответила Лина по-русски. – Алекс, тебе не кажется, что нам пора перейти на родной язык?

***

За это утро они повторили еще дважды. Алехандро был в ударе, он давно не чувствовал себя так хорошо, и если бы не мысль об Инме, которая могла вернуться и без предупредительного звонка, он был бы счастлив.

Лина с ее чопорностью и неуверенностью в себе осталась во вчерашнем дне. Сегодня это была совсем другая женщина. Алехандро, после первых ее слов по-русски вначале оторопевший, потом не позволил ей продолжить, навалился на нее всем телом, начал целовать, и она ответила ему с тем же пылом, так что у него даже промелькнула совершенно идиотская идея заплатить ей перед ее уходом.

То, что его поклонница оказалась русской, только придавало встрече пикантности. Алехандро давно не общался с соотечественниками, разве что изредка среди покупателей попадался русский денежный мешок, почти всегда с претензией на интеллектуальность, но с покупателями Алехандро всегда говорил коротко и исключительно по существу. Болтовню за чашечкой кофе он оставлял для Эрнесто. Брат любил всю эту мишуру – встречи и переговоры с галерейщиками, покупателями, заказчиками, журналистами. Эрнесто любил показать себя, свою красоту – а он был уверен, что необычайно хорош собой, – продемонстрировать свою эрудицию, свое умение жонглировать словами и фразами, свою причастность к высокому искусству.

В свои сорок семь он хорошо выглядел, в какой-то мере благодаря тому, что некоторое время назад, спохватившись, вцепился в уходящую молодость со всем отчаянием человека, вдруг обнаружившего, что время все-таки идет, нисколько не тормозя, что его не остановить и тем более не вернуть того, что было. С тех пор Эрнесто тщательно следил за собой, своей кожей, своими волосами, своей одеждой. Полки в его ванной комнате были заполнены баночками с кремами, масками и бальзамами, как у женщины. Два раза в месяц он посещал салон красоты. Три раза в неделю ходил в фитнес-клуб.