Татьяна Столбова - Смерть по сценарию

Зимой я хожу по улицам по принципу справедливости. Почти со всех крыш свисают большие красивые сосульки, которые так и норовят сорваться и рухнуть прохожему на голову. Поэтому когда я вижу более достойного, чем я, члена общества, то уступаю ему середину и край тротуара, а сама мужественно иду прямо под сосульками. Так я выполняю мой гражданский долг.

Если же мне навстречу попадается тип с ярко выраженной алкогольной зависимостью, или развязного вида молодой человек, или еще что-либо подобное, то рисковать ради них под сосульками я не собираюсь. Мне всего двадцать два года, я обаятельна и мила и могу принести еще немало пользы родному государству. С какой же стати я буду погибать во цвете лет?

От моего дома до метро — семнадцать минут спокойным шагом. Я никогда не хожу спокойным. Обычно я почти бегу, потому что постоянно куда-то опаздываю. Мое время бежит вместе со мной. Семнадцать минут сужаются до девяти с половиной. За этот короткий срок я успеваю четырежды поскользнуться и трижды упасть, а также дважды толкнуть зазевавшегося прохожего, дважды два уступить дорогу под сосульками местным алкоголикам плюс один раз чудом выскочить из-под колес автобуса. Мой трудный путь, отнюдь не усеянный розами, завершается у темного зева метро. Я еду на работу.

Когда мне звонят подружки и предлагают встретиться, мне очень нравится отвечать им небрежно: «Не могу, я работаю». После прошлогодней зимней сессии я перевелась на заочный и устроилась помощником режиссера на киностудию «Мосфильм». До сих пор не могу понять, зачем меня туда понесло. К кино, равно как и к театру, и к опере, и к балету, я не имею никакого отношения. Я учусь на экономическом факультете — на одни пятерки, между прочим. Все мне дается легко и быстро, сокурсники мне завидуют, перед экзаменами становятся в очередь за моими конспектами, которые я пишу дома, сверяясь с учебниками, так как на лекциях предпочитаю просто слушать... И только мой брат знает, как я ненавижу экономику.

Поначалу приходилось трудно. Режиссер моей первой картины оказался жутким кретином с отвратительным характером. Он беспрерывно визжал все десять, а то и двенадцать часов съемок, так что потом еще долго звенело в ушах... По ночам мне снились кошмары. То я теряла где-то хлопушку и бегала по студии, обливаясь потом и спрашивая каждого встречного-поперечного, не видел ли он ее. А встречные-поперечные почему-то все сплошь были монстрами-вампирами, василисками, кощеями и просто маньяками, и я была вынуждена спасаться бегством, но о потерянной хлопушке не забывала... Ужас... А то меня приглашали сниматься в главной роли, но сценария не давали. И вот я ходила, как сомнамбула, туда-сюда, по сну — вроде бы известная артистка, и испытывала ужасные мучения от того, что никто не узнавал меня в лицо.

...В полупустом вагоне метро я сажусь в уголок, приваливаюсь плечом к стене и закрываю глаза. Моя энергия, еще пять минут назад несущая меня по улице, улетучивается. Мне тепло, уютно. Я думаю. Со мной это случается часто.

Сейчас в моих мыслях полный порядок. Я твердо знаю, что произойдет сегодня и в какой последовательности. Сначала я поеду на служебной машине в театр, за звезду. Звезда — это знаменитый артист Михаил Саврасов. Он играет в нашей будущей картине главную роль. Я люблю его, хотя он толстый, жадный и ленивый. Он верит в астрологию, черную и белую магию, Иисуса, его Отца и Святого Духа, Аллаха, Будду, негритянских божков, первобытных идолов, летающие тарелки и привидения. С той же страстью он восхищается достижениями науки и техники — например, результатами клонирования. Я уверена, что втайне он сам мечтает клонироваться — хотя бы для того, чтобы его двойник за него работал, а он сам бы лежал дома на диване и читал книги. Книги он обожает. Как и я. Мы часто говорим с ним о классике, о философии, о современных прозаиках и поэтах и обычно приходим к единому мнению, что раньше было лучше. Было больше искренности, больше чувства и света. Теперь же в литературе один мрак. От этого очень устаешь...

Утром мне позвонил Вадим Борисович, или просто Вадя, — наш демократичный режиссер. Он с фальшивым сожалением сообщил, что Саврасов поехал в театр на репетицию, как всегда, перепутав дни недели. Сегодня четверг, в его театре выходной день, и несчастная звезда сидит на служебном входе, пьет чай с вахтершей. Возвращаться домой он не хочет, так как все равно скоро надо ехать на съемки, а с его брюхом таскаться туда-сюда совсем непросто. Поэтому я должна поехать на студию, дождаться шофера Витю и вместе с ним лететь за артистом.