К этим книгам Георг вернулся только после смерти отца, но он уже не собирался прочесть их все. Не то чтобы он не хотел, скорее да, чем нет, но теперь это вряд ли имело смысл. Другой мир не откроется, когда он перевернёт последний лист последнего тома, это случится без помощи книг, когда придёт время. Отцу он, например, уже знаком. Георг не перестал читать и теперь. В книгах он видел только искусство, эстетику вещи и мысли, он не верил в мистическую силу слова. Может быть, он заблуждался, но сакральность текста для него была недоступна: он просто слишком долго смотрел на деревья в лесу и там увидел то искомое невыразимое нечто. Теперь он видел это в Жиль, зачем ему книги? Георг не верил, что книга может изменить мир, или человека, для этого она слишком вежлива. Древний закон магии – заклинание срабатывает только когда слова прозвучат вслух. Зачем тогда читать? Георг сравнивал чтение с поисками внутренностей жизни, тех самых, которые постоянно ускользают как пёрышко на ветру. В книгах можно найти утешение, можно даже убедить себя в том, что книга приоткрыла тайну души и теперь всё стало хоть чуточку понятнее.
Жиль заметила, как Георг надолго остановился у книжных полок и интуитивно, как умеют женщины, представила себе, о чём он думает. Надо признать, что мысли Георга были всё же вполне оригинальны, и вряд ли Жиль могла их полностью себе вообразить, но то, что он предавался воспоминаниям, было совсем не трудно понять. Её внимание привлёк один из рисунков, она подошла к нему.
– Милая картинка. Похоже на Норвегию… – сказала она.
– Мама вырезала её из какого-то журнала… – нехотя ответил Георг. Он вдруг понял, что смущается потому что здесь есть Жиль, и она на всё это смотрит, и думает об этом, думает о нём, думает теперь что-то другое, чего никогда раньше не думала, и Георг был уверен, что это другое не может быть хорошим. Было ли детство Георга счастливым? Несомненно. Но это было счастье, собранное из кусочков несчастий, куда отчетливей он помнил ночные кошмары, чем прогулки по лесным тропинкам. Он стыдился того, что мог оказаться тем, кем Георг никогда не хотел себя видеть. – Я спущусь вниз, включу генератор, а потом покажу кухню.
– Сегодня я не в настроении готовить, – ответила она мрачно, но сделала это чтобы просто пожурить Георга, и тут же сама упорхнула от него на кухню.
– Готовить не охота, – повторила она, – покажи лучше, где ванная, ты обещал горячую воду. С этими словами она провела пальцем по столешнице и карикатурно наморщила брови, показывая Георгу грязный палец. Он заметил, что её рука дрожит и поспешил отвести взгляд, но, кажется, она успела заметить. У неё всегда дрожат руки перед приступом.
– Твои белки не очень-то чистоплотные жильцы… – сказала она.
– Уверен, они делали всё возможное, – ответил Георг уже из подвала. Он мигом спустился по лестнице и щёлкнул вверх выключатели. Теперь свет был во всём доме. Из-за того, что дом много раз ремонтировался и достраивался, электричество подавалось из двух разных источников: первый этаж с кухней и залом питались от линии, которая тянулась к дому от самой трассы. Это было ненадёжно, поэтому отец купил генератор и уже к нему подключил второй этаж и всю остальную проводку, которую делал позже – на заднем дворе, на крыльце и лоджии. То, что свет зажёгся, когда Георг зашёл в дом, было удивительно, потому что это значило, что провод до сих пор не оборвался. Падают старые многолетние деревья, но тонкие металлические струны не рвутся.
– Как видишь, тут всё вполне приличное. Идём, покажу тебе как разжигать камин, – воодушевлённо проговорил Георг.
– Разве не ты будешь это делать? Я просила ванную, а не камин, очищение огнём? Я что, ведьма? – пошутила Жиль.
– А ты разве не захочешь попробовать сама? Так что я лучше покажу. И вообще, тебя уже ничто не спасёт, – отвечал ей Георг.
Но камин не показался ей особо интересным, она остановилась поодаль, у стены с картиной. Георг положил кочергу и подошёл сзади, зарылся носом в её волосы, она шикнула:
– Сначала мне надо в душ. Это Норвегия, ты не знаешь? Я почему-то уверенна, что да…
– По-моему, это нарисовал мой отец, – ответил Георг. Отец рисовал редко и как будто небрежно, но получалось всегда красиво. Этот замок был нарисован кусочком угля на альбомном листе буквально за пару минут. Георгу было тогда восемь лет и это было его домашнее задание для урока рисования. «Ходить в школу всё равно что умирать» – это точно, но рисование ему нравилось. Он не помнил, почему рисунок нарисовал вместо него папа. Мама прознала об их маленьком мошенничестве и забрала картину. Так что ему пришлось-таки нарисовать собственный замок, и он, конечно, получился хуже. А папин рисунок мама потом повесила в рамку. Георг невольно улыбнулся и хотел рассказать эту историю Жиль, но она перебила его.
Читать дальше