Иван Александровский - Оранжевый викинг. Сборник путевых заметок

Мужчины здесь говорят с певучей интонацией милиционера Грищенко из «Зеленого фургона». А у девушек речь округлая и нежная, словно крымский персик.

Оставшись без света, ялтинцы высыпали к морю и теперь неприкаянно бродят по набережной из одной стороны в другую. В магазинах торговля идет при свечах: люди вглядываются в сумрачные витрины, взвешивают на ладонях монеты, подносят купюры ближе к глазам. Нет, не сказать, что электричества нет нигде – в некоторых кафе и гостиницах работают свои генераторы, всеми огнями сияет крокодиловая ферма, судя по огромной очереди, работает центральное отделение местного банка. Но это, скорее, исключение.

Вместе со светом куда-то исчезли все звуки. Так тихо, что можно услышать, как на улице Рузвельта скрипит коляска и потрескивает огонек кубинской сигары.

В кафе «Шелковый путь» из всего меню лишь чечевичная похлебка и салат из баранины и редьки. Делаю заказ и через некоторое время слышу грохот и узбекские ругательства – это вместе с моим супом упал в темноте официант. А больше супа нет. Салат есть тоже как-то расхотелось.

На площади бабушка торгует крохотными креветками, арахисом и сигаретами поштучно. Покупаю пару сигарет и чувствую, как на мое плечо ложится тяжелая рука. «Подкуривай, родной, – улыбается золотым зубом седой армянин. – Меня Вазген зовут, а там – моя машина. Тридцать лет таксую, то-се. Хочешь, покатаемся? Крым посмотришь, чачу попьешь, лук местный покушаешь. И возьму недорого. Да ты не бойся, меня тут все знают. Ты в какой гостинице живешь? Тогда завтра в 10 утра буду тебя у ворот ждать. А сейчас домой иди. Зачем тебе темная Ялта?»

Голубой залив, Никитская расселина, Мисхор, Гурзуф, каньон Уч-Кош, перевал Шайтан-Мердвен – потрепанная колода старых добрых крымских карт, сколько ни тасуй, обязательно вытянешь козырь. Вот только как все успеть за один день? Лукавый джокер Вазген предлагает ехать сразу в Севастополь – посмотреть, как не в силах вынести расставания с верным Абреком стреляется поручик Брусенцов, как садятся на последний пароход генерал Чарнота и приват-доцент Голубков, как в последний раз идет осматривать укрепления Малахова кургана адмирал Нахимов. Но это, пожалуй, в другой раз.

А пока мы тормозим у Фороса и идем любоваться церковью Воскресения Христова. Ранним утром на красной скале кроме нас только группа школьников. Придерживая шапочки от ветра, они почтительно слушают историю экскурсовода про чудесное спасение юной девушки из XIX века, чей экипаж обезумевшие лошади понесли прямо в пропасть, но на самом краю вдруг остановились. Вазген шепчет мне на ухо, что эта девушка была любовницей купца Кузнецова, который в честь чудесного спасения и построил тут церковь.

– А ты бы не построил?! – усмехается он, выжимает педаль газа, и вот мы уже в Ласточкином гнезде.

Сегодня здесь ни людей, ни ласточек. Некому вязать амулеты на деревья, бросать монетки в волшебный сундук, покупать патриотические магниты, ловить в объектив шпили и башни игрушечного замка. Мне тоже как-то лень. Знаменитый профиль Ласточкиного гнезда так широко растиражирован, что радости от встречи с ним не больше, чем от свидания с пирамидой Хеопса. Я покупаю бутылку пива и сажусь на камни. Расстроенный таким невниманием, замок перестает вращать флюгерами и сливается с осенним воздухом.

За моей спиной с огромной связкой красного лука возникает Вазген.

– Сладкий, отвечаю, нигде такой не купишь. В Крыму только два места, где растет. Туристам втридорога отдают, а у меня – скидка. Меня тут все знают.

Мне кажется, издалека мы похожи на забавный памятник.

Пока заезжали в Симеиз, пока ели на пляже чурчхелу, в Ливадии закрылся дворец. В утешение Вазген предлагает отвезти меня на Ай-Петри. Я не против. Скоро машина въезжает на серпантин и начинается наше восхождение. Склоны горы устилает опавшая листва, сквозь деревья проглядывает солнце. Вазген то поет, то рассказывает о тысяче способов приготовления люля-кебаба. Внезапно его «мерседес» переходит на шаг, а затем останавливается.

– Выходи, грибы собирать будем. Их много тут сейчас…

Дальнейшее развитие событий рисуется в стиле фильма «Крестный отец». Однако я покорно отстегиваю ремень безопасности и вылезаю из салона. В конце концов, кто я такой, чтобы не доверять человеку, с которым только что молился в одном храме и покупал десертный лук! Минут двадцать мы сосредоточенно бродим по лесу, после чего возвращаемся в машину и продолжаем подъем.