Геннадий Александровский - Остаться человеком (сборник)

© Александровский Г.Я., 2017

© Издательство ИТРК, 2017

«Дежурство сдал… Дежурство принял…» Подписи. Дружеские пожелания. Традиционное хлопанье по плечу. Очередная смена космонавтов заступила на недельную вахту. Предыдущая смена вернулась в анабиотические боксы и заснула замороженным сном до следующей побудки через десять недель, если учесть, что на борту «Рекорда» двадцать космонавтов, а на дежурстве находятся всего двое: пилот и бортинженер. Дело у них нетрудное, хоть и напряженное: следить за правильностью полета к звезде Бертрана и за исправностью всех механизмов космоплана.

Полет проходит в субсветовом режиме. Впрочем, скорость не ощущается. Звезды в иллюминаторе кажутся чуть размытыми, с синим оттенком по курсу и красноватым – позади. Эффект Допплера.

Итак, пилот Диркс и бортинженер Савельев приступили к изучению обстановки. Сначала приборы. Двигатель… Главный компьютер… Система ориентации… жизнеобеспечения… Анабиотические ванны… Все нормально.

Пора доложить на флагманский космолет «Сирена». Щелчок кнопки и на мониторе появилось изображение рубки флагманского корабля. Командир, капитан Щеглов, пристально разглядывал новый дежурный экипаж «Рекорда».

– Приняли? – спросил он густым басом и стал похож на строгого экзаменатора.

– Приняли, – ответил Диркс.

– Все проверили?

– По регламенту. Курс в норме. Все штатно.

– Желаю успеха! Следующий доклад через два часа, если ничего не случится.

– О-кэй, – сказал Диркс, выключая связь.

Потом повернулся к Савельеву и пожаловался:

– За три года никаких событий. Хоть бы пустячок. Никогда не думал, что полет к звездам – такое скучное дело.

Теперь можно расслабиться. Откинуться на высокие спинки кресел. Еще раз обежать успокоенным взглядом рубку управления. Все здесь знакомо до мелочей. Еще бы! Ведь за три года субсветового полета ими проведено здесь семнадцать недель. Только семнадцать? Или уже семнадцать? Все относительно, как и сам полет.

Диркс закрыл глаза. И вспомнил Нью-Йорк. И сразу образ города всплыл с пронзительной четкостью. Паутина Бруклинского моста. Какофония света на Бродвее. Гигантский обелиск Эмпайра. Аристократическая Парк-авеню с роскошными подъездами небоскребов. Остатки природы в центральном парке. Где теперь все это? И появится ли снова в его тридцатилетней одинокой жизни?

Савельев не стал предаваться ностальгическим воспоминаниям. Включил Информационный центр и стал просматривать данные о состоянии мезонного преобразователя, который вырабатывает для двигателя «горячее», выловленное из космоса.

Тихо. Тепло. Свежий воздух и даже легкий ветерок. Свисающие ветки бегонии в кашпо на стенах. Громада пульта с сотнями приборов, кнопок, клавиш и ламп.

Диркс прислушался. Еле различимый звук. Вот еще… и еще.

– Слышишь? – спросил у Савельева.

Тот оторвался от экрана.

– Что-то есть…

– Интересно: где?

– Сейчас узнаем. Включаю «Обзор».

На экране появилось контурное изображение космоплана. Поворот верньера, и звуки, похожие на те, которые издают падающие в воду капли, стали громче.

– Что за черт! – ругнулся Диркс. – Как будто стучат молотком.

Савельев нащупывал источник звуков электронным искателем.

– Удары наносятся снаружи, – сказал он удивленно.

– Кто-то просится в гости, – фыркнул Диркс.

– И все же это так, – уверенно произнес бортмеханик, не отрываясь от экрана. Там, по контуру космолета, передвигалась мигающая световая точка. И вдруг она ярко вспыхнула и замигала по особому тревожно.

– Буммм, – послышался отчетливый удар. И в сердцах космонавтов что-то дрогнуло как бы в предчувствии неприятностей.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – промычал Савельев и тут же добавил – незваный гость хуже…

– Хуже чего? – не понял Диркс.

– Это космос стучится в нашу дверь.

– В дверь?

– Ну да. Просит пустить.

– Глупости. Космос пуст. Какие еще к черту гости!

– А метеориты?

– В такой дали от звезд? – удивился Диркс.

– А вот смотри.

Савельев переключил картинку. Теперь это был сверкающий бок «Рекорда». И у самой поверхности – почти прозрачный кристалл. Вот он приблизился к корпусу, легонько коснулся его и плавно отлетел в сторону. Звук, усиленный во много раз, грохнул в ушах, как гром.