Геннадий Александровский - Остаться человеком (сборник)

Кристалл должен был по всем правилам механики, оттолкнувшись от борта корабля, удалиться с соответствующей скоростью в бездну вечной ночи. Но он не удалился. Наоборот. Опять не спеша приблизился к корпусу и стукнулся в него.

– Бог играет с нами в теннис, – проворчал Диркс. – Что это за феномен?

– Гостей надо встречать, – изрек Савельев. – Пойду одену скафандр.

– Хочешь выйти?

– Конечно. И приглашу к нашему столу. Пока он не ворвался сам. Стучит-то он прямо во входную дверь. А дырявая дверь, как я полагаю, не входит в наши расчеты.

– Хочешь внести его внутрь?

– Почему бы и нет? Гость-то весьма парадоксальный.

– Черт его знает, – помрачнел пилот. – Как бы чего не вышло. Может быть, это такая дрянь, что не дай бог.

– А если – артефакт?

Но Диркс продолжал осторожничать.

– Доложить Щеглову?

– Узнаем, что это такое, и тогда доложим. Кто не рискует, тот не выигрывает. Я быстро.

И с этими словами он удалился в «Гардероб». Диркс видел на экране, как открылся люк и Савельев в легком разведывательном скафандре высунулся в пространство и схватил «гостя» одной рукой. Это «что-то» было совсем небольшим. Не больше куриного яйца.

На душе пилота стало еще тревожнее. Он внутренне подобрался, словно ожидал нападения хищника.

Мелодично пропела силовая защита, и в рубку зашел бортинженер в скафандре. Протянул руку. На ладони лежал голубовато-прозрачный кристалл, похожий на бирюзу.

– На вид ничего, – признался Диркс. – Никогда не видел такого метеорита.

– Каков экземпляр! – восхищенно воскликнул Савельев.

– Его надо обследовать. Пусть полежит на пульте, а я сейчас разденусь. Только без меня не начинай. Я сам.

– Давай, – согласился Диркс. Он наклонился над кристаллом и стал пристально разглядывать блестящие грани и прозрачную сердцевину. Ничего подозрительного он не обнаружил. Только над поверхностью кристалла вдруг вспыхнули редкие звездочки, как у бенгальских огней. Их все больше и больше. Вот они покрыли весь кристалл, словно защитным полем. А потом сверкающее облачко поднялось над пультом и стало разрастаться в объеме.

Диркс испуганно отшатнулся и уперся в спинку кресла. Облачко из миллионов блесток повисло над его головой…

Савельев торопился в «Гардероб». Прошел мимо анабиозного блока, мимо жилого отсека. А вот и «Гардероб» с запасом скафандров для всей команды. Тут он остановился. Дальше располагался внутренний сад, затем – склады, отсек приборов жизнеобеспечения, отделение с разведывательными ракетами. А в самой корме – мезонные преобразователи и двигатели.

Савельев было собрался снять прозрачный шлем, как вдруг что-то отбросило его в сторону. Он не удержался и больно ударился плечом о переборку, отделяющую коридор от «Гардероба». В ушах появился тонкий писк заработавшего двигателя.

– Поворот? – крайне изумился Савельев. – Какого дьявола! Что он там, с ума сошел?

Савельев знал, что инерционный полет должен длиться еще не менее двух лет. Никакие включения двигателей за это время не предусматривались. А тем более – изменение курса. Полет рассчитан заранее, и автоматы ведут его с умопомрачительной точностью. Что же случилось?

Гонимый дурными предчувствиями, Савельев, так и не успев снять скафандр, ринулся обратно в рубку. Влетел и остановился в крайнем недоумении. Диркс завалился на пульт и спал. Одна рука на панели, другая свисала к полу. Пульт жил своей жизнью, шевеля стрелками и мигая индикаторами.

Бортинженер потрепал пилота по плечу. Потом шлепнул по щеке. Тот оставался недвижим. Грудь поднималась ритмично. Значит жив. В обмороке? Спит? Препарат под нос. Нет, не помогает. Похоже на гипнотический сон.

– Господи, да что же это с тобой? – воскликнул Савельев.

На миг его взгляд коснулся пульта управления. Кристалла на прежнем месте не было. Впрочем, это мелочь. Важнее было состояние пилота. Савельев опять принялся тормошить его, но безрезультатно.

И тут он испугался. Стало трудно дышать. Он стал свинчивать шлем и увидел, как над головой появилось сверкающее облачко, похожее на комариный рой.

Савельев отмахнулся от него, но рука прошла насквозь, не разметав его. Почему-то захотелось спать. Он зевнул. Облачко наседало.

– Еще внутрь попадет, – решил Савельев и снова зафиксировал шлем. Сонливость отступила. Мысли опять стали ясными и четкими. Он повернулся к пульту. Приборы бесстрастно фиксировали поворот корабля на шесть градусов вправо. Мезонный двигатель работал. Но кто включил его? Зачем? Что кроется за всем этим? Диркс? Не сошел же он с ума! Зачем ему нужно включать двигатель, да еще и менять курс? Чушь собачья! Но получается так, что кроме него это сделать некому. Значит, все-таки он? Включил, а сам отключился? Абракадабра какая-то.