Иван Петров - Нарги. Социальная утопия

– Гаджик, ты вскоре станешь отцом, как и мечтал.

Нарги обернула голову полотенцем и стояла голая. Ее огромные, в треть груди соски, как два карих глаза, смотрели на мужа.

– Да. Стану.

– Думал над именем нашего сына?

Нарги повернулась спиной, открыв для обзора свои ягодицы. Она знала слабость мужа к своему заднему проходу, который долгие школьные годы был для него единственным доступом к девичьему телу. Радость дефлорации так и не пришла к Гаджи в первую брачную ночь. Маскированная внезапными месячными Наргизы, она не внесла в его половую жизнь никаких новых ощущений. И хотя жена вскрикнула и пожаловалась на острую боль внизу живота, он ощутил не меньшую душевную рану от сомнений в ее верности. Проникновение в любимую было легким, беспрепятственным, как по маслу, хотя, возможно, по крови так все легко и происходит. Обсудить эту тему, кроме как с женой, было не с кем, а в интернете писали разное. Поэтому он просто поверил любимой. В конце концов они все время были вместе, да и скрыть на селе связь девушки с мужчиной просто невозможно. Но что касается ожидаемого удовольствия от лишения Нарги девственности, то пришлось его заменить опытом проникновения в неестественное, но такое уже привычное тесное пространство.

– Не думал. Ты ведь говорила, что сама имя дашь.

– Алексей тогда.

– Русское имя? Позор на весь кишлак.

– А ты собираешься вне цивилизации жить?

– Нет, конечно, но, на всякий случай, давай другое дадим.

– Гаджи младший?

– Зачем ты так? Можно и в честь дедушки назвать.

– Дедушка обрадовался бы, узнав, что сыну Ивана дали его имя.

– Нарги. Давай уже меняться. Следовать своему выбору.

– Даже без любви? – Она положила руки мужу на плечи, касаясь набухшими сосками и торчащим пупком его рубашки.

– Но я тебя люблю. А ты – нет?

– Не знаю. Раньше точно любила, но теперь того чувства нет. Я вспоминаю, как было хорошо, весело нам.

– А я помню и чувствую это каждый день, даже больно от этого.

– Гаджи, это как загар. Вначале солнце ласкает и тебе хорошо, вечером кожу пощипывает, и ты вспоминаешь, как было хорошо, а потом только темнеешь и никаких чувств. У меня так сейчас. Память есть, а чувств нет.

– Тогда тебе легче. Твое солнце было очень ярким, таким, что теперь кожа слезает у меня.

– Не переживай. Солнце светит, караван идет, путь долгий, все еще будет. Поцелуй меня! – Нарги закрыла глаза.

Гаджи давно не был на таком близком расстоянии от жены. Ее запах казался теперь новым. «Улей в степи», – подумал он. В шестом классе по воле семейных обстоятельств мальчик провел неделю летних каникул у своего троюродного дяди. Тот жил на пасеке в степи и собирал мед на продажу. Пчелиные домики по четыре в три ряда были островком жизни в безмолвии цветущих на многие километры трав. Ветер на короткое время пригибал стебли растений, и те послушно следовали за ним, превращая степь в бескрайнее мятежное море. Жизнь насекомых в утробе улья была наполнена смыслом и содержанием: она давала людям янтарный продукт. Опасные и трудолюбивые по своей природе, пчелы могли принести человеку и боль, и радость. Так теперь Гаджи думал и о ребенке в чреве Нарги. Если мальчик станет копией русского парня, то это будет крайне неприятно, но если степные азиатские гены победят в единоборстве с лесными, городскими – славянскими, то можно его полюбить как родного сына и не ловить укоризненных взглядов родственников или соседей.

Нарги ждала поцелуя и не открывала глаза. Гаджи прикоснулся к жене, ее тяжелые груди теперь были в его ладонях, он добрался узкими пальцами до сосков и потянул их кверху. По лицу Наргизы пробежала то ли улыбка, то ли гримаса боли – это было возбуждение. В следующее мгновенье ее мыски вытянулись и губы впились в подбородок супруга. Впервые за долгие месяцы Гаджи вновь овладел любимой женщиной.

Через неделю Нарги родила. Азиатское личико мальчика никак не выдавало русские корни, и только синие глаза немым укором смотрели на мир. Любви по-прежнему не было, утихла и страсть, но проснулось материнство, и все хлопоты обрушилась на Расула. Так супруги назвали сына.

Гаджи наконец доверили автобус. Вставать приходилось рано, но слава Аллаху, русский сын оказался спокойным мальчиком и давал родителям выспаться. Нарги даже успевала готовить завтрак мужу. Она традиционно целовала его в щечку перед выходом из дома и шла досыпать свое время. Они снова стали друзьями, но близости не было уже три месяца.