Хэн Лян - Известные горы и великие реки. Избранные произведения пейзажной прозы

За обедом я был в плохом настроении. На трех из четырех буддийских священных гор Китая – Утайшань, Эмэйшань, Путошань – я побывал уже давно и с тех пор очень долго мечтал попасть на Цзюхуашань. Я не ожидал, что она произведет на меня тяжелое впечатление дурно пахнущих денег. Деньги можно сравнить с потоком, а накопительство – с рытьем канала. Некоторые роют промышленные каналы и зарабатывают на продукции. Другие копают сельскохозяйственные, получая прибыль из хлеба и других продуктов. Третьи занимаются бизнесом и зарабатывают на деньгах, которые находятся в обращении. Кроме того, существуют книги и газеты, развлечения, туризм, еда и даже азартные игры с эротикой. Каждый любит свой канал и занимается им. В этом мире они повсюду, с мощным или слабым потоком. Всем нужно лишь, чтобы из твоего кармана упали капли и пополнили поток. Сегодня меня изуми

ло, как сами монахи используют чувство сострадания, идею всеобщего спасения и взывают к самоотверженности, аскетическому образу жизни и другим буддийским ценностям. Они копают свой большой канал и тем самым приобщают к себе мирян, но при этом позволяют остальным на территории более ста километров в округе и на горе Цзюхуашань вытягивать множество других каналов. Вон на той горе продают курительные свечи, у обочины дороги – статуэтки Будды, на улице Цзюхуацзе работает кафе. По всей территории священной горы открывают храмы и женские монастыри, попрошайки преграждают дорогу. Говорят, еще есть те, кто заведует кладбищами. Я внезапно вспомнил, как вчера на вершине восторгался прекрасным видом на деревья и зеленый бамбук. В сумерках среди густого леса и высокого бамбука душа и тело наслаждались нежными звуками горных ручьев – оказывается, все они брали исток в этом огромном море зелени. Похоже, нам не совершить экскурсию и не насладиться красотой гор и рек – мы только и будем раздавать деньги подобно тому, как дерево теряет листву, плывя в водных потоках.

После обеда мы в расстроенных чувствах спускались с горы на машине. У подножия горы находился древний храм с желтыми стенами и серой черепичной крышей. Листья и ветви бамбука скрывали его. Это оказался знаменитый храм Ганьлусы и одновременно одна из буддийских школ Цзюхуашани. У него был такой строгий и торжественный вид, что мы невольно остановили машину, чтобы посетить его. Наступил полдень, и духовные лица удалились на обеденный перерыв. В храме стояла такая тишина, что случайному гостю казалось, будто он входит во Врата пустоты. В главном зале было безлюдно, лишь горели несколько благовоний, и в ряд лежали круглые коврики для медитаций. Сидящий с прямой спиной Будда глазами, подобными водной глади, созерцал Вселенную. В зале на колонне была табличка с написанными на ней «Правилами медитации буддийской школы горы Цзюхуашань»: «Входить в зал для медитаций нужно тихо, спокойно, все земное оставить…». На колонне у прохода красовалась надпись «О заповедях монашеской общины»: «С управляющим монахом нужно вести себя скромно и покладисто, ко всем людям непременно проявлять доброту.». С правой стороны оказалась столовая, где выстроились в ряд несколько десятков столов и скамеек из необработанной древесины. Они все были в старинном простом стиле. На столах, располагавшихся на расстоянии в два чи [44] Чи – китайский фут; единица длины, равная 1/3 м. друг от друга, находились чашки, в чистом блеске которых можно было увидеть свое отражение. На стене висело множество наводящих на размышления религиозных заповедей, написанных сложным языком. Рядом со столовой помещалась терраса. Там росли цветы и другие растения: тут и там мелькали красные цветы и зеленые листья. На стволе небольшого кустика была табличка с надписью: «Зеленый бамбук и желтые цветы – это и есть природа Будды, палящее солнце и ясная луна освещают созерцающий ум». Внезапно я понял, что Будда повсюду. Вместе с группой посетителей мы спокойно вошли в Великий храм и гуляли по нему. Случайно встреченные здесь монахи даже не взглянули в нашу сторону. Они не боялись, что мы воры или разбойники, и не видели в нас источник выгоды. Настроение улучшилось. Я не исповедую буддизм, но все-таки вернулся в главный зал, где невольно сложил руки вместе, поклонился три раза изображению Будды и промолвил: «Здесь истинный Будда».

Выйдя из храма, мы продолжили спуск. Автомобиль мотало, холмы переходили один в другой, тень от бамбука непрерывно тянулась за нами. Глубина и высота буддизма совершенно неизмеримы. Он возникает повсюду. В нем можно видеть денежное дерево, а можно – непередаваемую, непроницаемую философию, выраженную в словах. Одни меняют свои деньги на успокоение и набожность. Другие бесконечно стремятся с помощью чувств и природы постичь мирскую суету, беспредельное сердце Будды.