Дмитрий Вишняков - Продрогший путник

Работал Питер всю неделю с двумя выходными. Обычно это были среда и суббота – в эти дни через Уотерлейс не проходило никаких междугородних рейсов – не было и столпотворения в зале. Знакомство с персоналом прошло легко. Сьюзи улыбнулась ему как хорошему знакомому. Мелани, Харди. Вот и весь небольшой коллектив. Прошло уже больше двух недель. Питеру было приятно работать с этими людьми. На неизбежные сначала вопросы, он отвечал неизменной улыбкой. Его объяснения были просты: «В Уотерлейсе очень красиво и спокойно». И это было правдой. Точнее, частью правды. Хотя и Мелани, и Сьюзи просто раздирало от желания узнать, почему такой интересный мужчина в самом расцвете жизненных сил, поселился в таком месте, как Уотерлейс, но они вскоре оставили свои расспросы. Харди вообще был неразговорчив. Джо тоже счел за лучшее не лезть ему в душу – в конце концов, в первую очередь важны вопросы бизнеса, а работник из Питера был хороший.

С каждым днем Питер чувствовал, что принял правильное решение, приехав сюда. И уехав из Сан-Франциско. За эти несколько недель в Уотерлейс он почти не возвращался к тем мыслям, от которых никак не мог избавиться, находясь в Калифорнии. Каждый день в этом месте, на кухне крохотного ресторанчика, в своем коттедже в лесу Питер наслаждался жизнью.

После работы Питер шел к дому пешком. Проходил вдоль Хэмстед-роад – самой длинной улице Уотерлейс, сворачиавл на грунтовку, что вела к церкви над обрывом. Вот и сегодня он совершил тот же путь. Перед поворотом на тропу, ведущую к лесным коттеджам, Питер остановился. Со стороны океана дул сильный бриз. Пахло свежестью. Ветер пробирался под его ветровку, холодил кожу, лицо покрыли ледяные капли. Постояв минуты две, Питер повернул, и направился к высившейся над обрывом колокольне. Пройдя шагов сто, Питер оказался на ровной площадке, посередине которой находилась католическая церковь. С Севера к ней почти вплотную подступил лес. Мачты орегонских сосен и кедров как естественный частокол защищали эти святые стены. Пройдя мимо церкви, Питер подошел прямо к краю обрыва. Внизу бешено бился об изрезанный берег Океан. Серые, тяжелые воды кипели водоворотами. Волны, разбиваясь о гранитный берег, превращались в тончайшую пелену, которая наполняла собой каждую частичку воздуха. Питер с упоением смотрел вниз, вдыхал напоенные солью ароматы.

– Будьте осторожны, – голос за спиной заставил Питера вздрогнуть. Он обернулся.

Прямо позади стоял священник. Католический священник.

– Будьте осторожны, – еще раз мягко повторил он, – не ровен час, можно упасть, – легкая улыбка осветила его лицо.

Питер кивнул в ответ. В душе он был не рад встрече. Не именно со святым отцом, а вообще с кем-бы то ни было. Это место будто создано, чтобы стоять здесь в одиночестве, смотреть на водовороты внизу, вдыхать пьянящие, дурманящие соленые брызги, ощущая каждой клеткой тела смелость и свободу Океана. Океана, который не знает границ, который был до тебя, и будет после. Это как ритуал, который не терпит постороннего вмешательства. Нет.

– Я, видимо, вам помешал, – Питер удивился, как святой отец столь скоро разгадал его мысли, – прошу меня извинить, я лишь беспокоился за вашу безопасность.

– Нет, что вы, – запротестовал Питер, – я засмотрелся на волны.

– Да, это зрещиле способно оторвать от реальности, – священник протянул ему руку, – отец Тодд.

Питер представился и пожал протянутую ладонь.

– Я раньше вас тут не видел, Питер, вы позволите мне вас так называть, – отец Тодд говорил вкрадчиво, мягко. Это был очень высокий – выше Питера почти на голову – человек, облаченный в сутану, с твердым, белым воротничком и в шляпе, которую носят католические священники. Вероятно, одних с Питером лет. Молодое еще лицо было уже испещрено морщинами, ярко синие глаза смотрели пронзительно и ясно. Надо сказать, что Питер никогда не был особенно религиозен. Он отмечал Рождество и Пасху, нечасто, но бывал на воскресных службах. Но священнослужители отчего-то вызывали у него скрытое чувство досады. Они, как казалось Питеру, имеют вид скорее высокомерный, чем доброжелательный, смиренный. Может, это потому, что он не знал их ближе. Кто знает.

– Да, конечно, святой отец, – Питер пребывал в замешательстве. Он не знал, хочет ли продолжать этот разговор или нет. Впрочем, как его закончить, он тоже не знал, – я поселился здесь недавно.

– Я вижу, вы спешите, – отец Тодд еще раз продемонстрировал свою проницательность, – я всегда буду рад видеть вас в нашей церкви. Если захотите поговорить, приходите в любое время, – и священник слегка склонил голову, прощаясь.