Агния Аксаковская - Ли Лу Би. Вторая книга об Александре, Лусинде и Беатрикс

Иллюстратор ArtsyBee

Корректор Эстэр

© Агния Аксаковская, 2019

© ArtsyBee, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-0050-5889-8 (т. 2)

ISBN 978-5-0050-5890-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

И вот дни отправились в дорогу, как детёныши землеройки, вчерашний хватал в зубы хвостик завтрашнего. И подобно этим вроде как незначительным существам, каждый был до неотличимости похож на другого… но один – покрупнее и хвостик подлиннее, другой серый крохотный злюка норовил отбежать в сторону да и зубки у него явно поострее, а вот сумрачный малыш плёлся лапка за лапку, а потом вдруг как припустит.

Землеройки во множестве водились на пустоши, начинавшейся сразу за придворцовыми территориями на северо-востоке.

Там некогда состоялся великий марш оборотней и вошёл в историю немедленно по двум причинам. Первая заключалась в памяти о большой уборке, на которую были приглашены все придворные, за исключением трёх молодых леди и троих молодых господ. Вторая напоминала о себе дольше и тогда уже, когда последние кучки мусора были сожжены весенним вечером, а печальные пакетики из-под праздничных лакомств перестали скитаться по холмам и лестницам парка и последний из этих маленьких призраков покинул пустошь, отправившись в большой мир.

Нечто необратимо изменилось после бесшабашного весеннего вечера.

Изменилось сразу и продолжало меняться. Некоторые перемены были сугубо внешними, за другими пряталось нечто более основательное.

Конечно, хорошо, когда что-то происходит в жизни. Одни события вытесняют другие, а малыши землеройки растут.

Не одно поколение этих храбрых, весёлых и жестоких существ сменилось в мирах рытвин и впадин пустоши.

И всё же времени прошло слишком много…

Не пара месяцев, не полгода, и нельзя было уже помянуть чудовищный отрезок времени, нарекая его успокоительным «с годик».

Прошло уже больше года, и в прихожей дворца кто-то завернул лист большого яркого и дешёвого календаря со словом «июль».

В самом дворце по-прежнему царили, во всех смыслах глагола, унылая Химерина и ветреный Джироламо, которых следует упомянуть первыми – из соображений лояльности.

Старина Джи по-прежнему жалуется, что супруга мало его ценит. Недавно опять погорели важные переговоры, потому что он по привычке, блеснув глазами и понизив голос, сказал послу при вручении верительных грамот:

– Милая, я ужасно одинок.

Разве можно, впрочем, осудить кого-то, кто страдает от одиночества?

Лу по прежнему очень любит песню Ты теперь в армии. Она слушает её, когда только выпадут свободные минутки (у неё столько дел, что это случается куда реже, чем ей бы хотелось).

Ещё она пристрастилась к затягивающим, помимо воли проникающим в кровь мелодиям с другого материка. Только здесь что-то не то. Ну кто, скажите, устоит спокойно, когда звучит такая музыка? Чья грудь, как говорится, не поднимется? У людей всегда краснеют щёки, когда ветерок доносит издали с проехавшей машины коротенький обрывок: да-да, даа-да…

Бэт, например, – хотя она, по-прежнему, верна Братцу Луи, – сразу закатывает фиалковые , начинает бестолково приплясывать и даже в ладоши прихлопывает. (Вид довольно смешной, особенно если учесть, что фигура Бэт несколько изменилась.)

Она даже не замечает, что Лу сидит совсем неподвижно, лицо у неё бледное, ресницы опущены так, будто ей хочется, чтобы они приросли к щекам, губы сжаты, руки спокойно лежат на коленках и ни один пальчик не шевельнётся.

А вот Александре всё равно, какая бы там мелодия откуда не донеслась. Она не бледнеет и не краснеет. Когда она тяжело болела и потом так же тяжело выздоравливала, Бэт не в силах была вынести взгляда чёрных глаз, устремлённого всегда в одну точку (на полу или на потолке), и несколько раз пыталась развлечь Лис их любимыми песнями. Она попробовала даже ту, которую поёт хриплый бас на языке грома и молнии, хотя сама её считает грубой и агрессивной. Бэт несколько раз врубала эту песню в пределах досягаемости белой и неподвижной постели, но Александра как будто и не заметила. А в следующий раз резким движением накрыла голову подушкой.

Да, с этими двумя девочками нелады.

Они, кажется, несчастны.

Бэт испытывала смутный стыд. Она – счастлива. У неё есть Рене, две или три настоящие сценки и скоро будет… (Она кладёт ладошки на высокий живот.) Конечно, на этот раз всё будет благополучно.