Агния Аксаковская - Ли Лу Би. Вторая книга об Александре, Лусинде и Беатрикс

Виви прищурилась.

– И снова начнёт её клеить?

– Это уж ты, девонько, не сумлевайся.

Виви облизнулась, кашлянула и задала вопрос уже совсем новым голосом – почтительно и без малейшей небрежности:

– Что же, тётушка, возьмётесь за это дело?

Дворничиха словно бы подросла чуток, поважнела на глазах.

– Сразу не скажешь, барышня моя.

– Только вы, тётушка, цену не набивайте. Сказано – за такое дело заплачу, не скупясь. За это я торговаться не стану.

Сжала кулаки, ноздри раздула. Дворничиха заметила вразумляющим тоном:

– Мне первым делом надобно их увидать, хотя бы издали.

Она добавила:

– Я не про твои монетки говорю.

Виви пропустила мимо ушей нахальство прислуги.

– Смеётесь? Будто бы вы не видали их в журналах – когда какому-нибудь самоубийце из писак удаётся поймать их на обложку. Даже вы в вашем городишке… откуда вы там…

Дворничиха вновь была сама скромность. Она обратилась к Виви чуть ли не просительным тоном:

– Мне нужно носом воздух потянуть…

Виви нахмурилась и приоткрыла рот. Дворничиха развязно добавила:

– Чем они, лапочки, пахнут.

Виви хмыкнула.

– А ничем. Они не душатся. Беатрикс, правда, если принюхаться, припахивает детским мылом. Эта замарашка-служанка покупает себе Нарциссовый Гель Для Ванн, которым положено пользоваться только женщинам из высшего общества. Запах от него сразу улетучивается, и, кажется, будто эта самая замарашка – капелька росы. Александра моется средством для чистки кухонного кафеля… причём раза по три на дню и с ног до головы, и поэтому всё время чешется. Я подкупила их прежнюю горничную, чтобы она держала меня в курсе. Но стервоза скоро отказалась. Ну да, заработала себе на вступительный взнос в Универ и отчалила. Это они ей, вишь ты, привили вкус к познанию. …Вот и всё, чем они пахнут.

– А вторым-то делом, распрекрасная ты моя барышня, нужно, чтоб в человеке была зацепка .

– Этто что за конфета? – Недовольно переспросила Виви. – Да чтоб у меня шарики за ролики зацепились – никогда не думала, что порчу навести — так сложно. Какая ещё зацепка? Чтобы этот человек, ну, на которого хочешь навести – чтобы он плохой был?

– Да нет, золотая, зачем плохой. Не плохой и не хороший. Рази дело в этом? Дело в зацепке. А понять это может только тот, кто мою науку разумеет. …Ты, миленькая, ещё разок поточней скажи, какую тебе желательно, чтоб я порчу навела?

Виви помолчала, подумала старательно:

– Чтобы Венсан бросил служанку, чтобы Беатрикс родила мёртвого ребёнка, а… Словом, Александра пусть попадёт в Ад.

– Полегче, золотая. В Тюрьму, в Сумасшедший Дом, в Дом для Прокажённых?

Виви рассмеялась звонким, хорошим смехом:

– Да, хоть бы вот, и в Монастырь, где служит Клер. Но это, наверное, сложновато, а?

– Долго ли умеючи.

– О, вот это был бы класс. Это, я понимаю. Забубон Века.

Дворничиха оборвала:

– Ты давай, красавица, ежли хочешь дело сладить, побыстрей устрой мне с ними свиданочку. Так, чтоб я их видела, а они меня – нет.

– Тс. Сдаётся, мне везуха. Прячься, тётушка. Слышь? Тащатся змея с барабанчиком.

Голос Александры говорил:

– Куда? Ну куда? Опять, я извиняюсь, на Задний Двор?

– Ссорятся. – Прошептала Виви и утащила собеседницу вместе с метлой за поленницу.

Александра бережно поддерживала Беатрикс и брюзжала:

– Нет, ну какого Асмодея ты меня сюда волочишь? Хочешь, чтобы я каждую минуту вспоминала про Фонтевро и Бигора?

Беатрикс, похожая на великолепное яблоко, если только бывают яблоки в платьицах наинежнейшего голубого цвета, не вслушивалась в воркотню Лис.

– Я думала, здесь попрохладнее. Смотри, как чудесно под навесом, где деревяшечки. И запах, как в лесу. Сядем. Нет, я не хочу, чтобы ты каждую минуту вспоминала, как ты убила Бигора и Фонтевро и предала Жанно. Я только хочу, чтобы ты ни на секунду об этом не забывала.

– А.

Помолчали. Беатрикс вдумчиво расправляла складочки небесной голубизны. Движения её были исполнены невероятного на этой земле достоинства, пока она не поймала взгляд Лисси.

– Это что, все беременные женщины такие злобные и мстительные?

Последовало усердное щекотание. Беатрикс, корчась от хихиканья, едва промямлила:

– Перестань! По-твоему, я это говорю только потому, что у меня склонность к нравоучениям?

– Не знаю, но вид у тебя очень нравоучительный.