Анастасия Дементьева - Розовый грех

– Да… – в отличие от других, я умею пользоваться женскими станками.

– Ну вот, – радостно известили, – о самом главном можно не беспокоиться.

– Осталась только одежда и косметика. – меня ещё и красить будут! Не люблю косметику, хоть убейте, тем более пользоваться толком не умею.

– Ладно, – тяжко вздохнув, Элла вернулась к своей кровати, улеглась по удобнее на деревянном, в переносном смысле, матраце, укрылась одеялом. – Давайте отдохнем? А то ночью выбираться, а мы спать захотим.

–Угу… – мысль приятная, да и в сон потянуло. Глаза стали слипаться, губы еле шевелятся, вместо слов вышло мычание. Устроившись по удобнее на плоской подушке, в которой давным-давно не было перьев, уснули обеденным сном.

Находясь в столовой, сидя по шестеро человек за каждым столом, поедая кое-как помятую картошку в пюре, с печеночной котлетой, честно, каждого из нас хотело стошнить прямо в тарелку, все мы – воспитанники интерната – пытались быстрее отужинать и убежать к себе в комнату. Все было холодным, безвкусным комком пере обработанной с обеда еды. Нам сразу было понятно то, что картошка была выловлена из капустного и картофельного рагу, так как пюре выглядело не желтым, как на картинках, а оранжевым. И дело не в моркови на этот раз.

Не став наедаться неприятным на вид ужином, перекусив мягким на этот раз хлебом с теплым чаем, дурно пахнущим плесенью, отодвинула все сторону. Дежурные ребята тут же подошли и убрали, гневно глядя в нашу сторону. Хм, ну никто же не виноват в том, что вам, ребята, приходится работать неделю в столовой! Моя очередь давным-давно прошла, поэтому могу спокойно отдохнуть.

– Фу, – отодвинув свою кружку в сторону, надломив кусок хлеба, закинув его в рот и прожевав, Ирма встала изо стола. – Поскорее исполнилось восемнадцать, хочу смотаться отсюда и начать кушать нормальную пищу.

– Не выйдет, – фыркнула Элла, закатывая глаза. – Тебя в гроб скорее положат, чем выпустят на свободу, где гуляют стадо зверей. Тем более тебе мать привозит раз в месяц хавчик…

– Только в гроб на колесиках, – отпарировав атаку, взмахнув кистью руки, рыжая бестия направилась прочь с места. – Я жду вас в комнате.

Помахала рукой, даже не развернувшись к нам, вышла прочь за двери. Секунд пять и слышится хлопок дверью.

– Сколько сейчас времени? – поинтересовалась я, потирая ладони об колени, как услышала:

– Только шесть часов, – мурлычущий баритон, с хрипотцой в голосе отразился томным поцелуем на моей шее. – А что случилось? Мышка хочет поскорее улизнуть от моих лап?

Вскочив с места, будто меня укусила оса за одно место, немного подрастеряв равновесие, все же смогла развернуться и посмотреть в зелёные нахальные глаза блондина. Над его бровью была татуировка виде трёх шестёрок, в губе пирсинг, как и на языке. В носу было кольцо, как у быка… в общем весь в пирсинге, аж страшно глядеть на такого человека то.

– Я просто спросила, – спрятав глаза за челкой, сжав пальцы в кулаки, спрятав их за спину, ответила, – да и спасибо… Джером.

И его называют самым красивым парнем в детском доме. Да, у него красивое спортивное тело, которое видно даже под простой майкой, в которой пришел на ужин, крепкие мышцы и кубики, но остальное где? На его проколотую губу все западают, да? Так в чем же тут красота?.. У него татуировка самого дьявола, он под его покровительством.

Упиревшись об стол, замечая шаг ко мне, приближавшегося парня, сглотнула. Сердце быстро заколотилось от бешенного и звериного страха, явно отразившемся на моем лице, так как ухмылка с лица блондина спала, он стал хмурым, ладони вспотели, невзначай прикусив губу, глянула на соседку:

– Я, пожалуй, пойду в комнату!

Не дожидаясь никакого ответа от удивленной происходящим событием Эллы, выбежала из столового помещения. Забежав в раздевалку, взяв теплый шарф, нырнула в холодные сумерки. Да, столовая находилась отдельно от кампусов, где мы жили и учились, нужно было всего лишь пройти небольшую арку, что всегда цвела летом пышными цветами, оббежать учебный корпус, и тогда можно увидеть небольшое двухэтажное здание, где мы жили большой кучкой, словно большое племя.

Поднявшись по ступенькам, отварив дверь, тут же замечая взгляд хмурого охранника, – да, они могли зайти к нам в общежитие интерната, начав вести разговор с нянечками, – облизнувшего похотливо губу, подмигнув мне прямо в глаза, наплевав на все эти подкаты, направилась в комнату. Коридор большой и длинный, серый, как в больнице, не было ничего, кроме картин знаменитых художников. Вон, МоноЛиза смотрит на нас в самом конце тоннеля.