Mel RedWolf - Лед, шоколад и горький кофе. Цветы выжженных троп

Теперь же они пришли к этому дню. Долгие годы, проведенные вместе, могут быть перечеркнуты одним этим ужином. Ирен внимательно осмотрела женщину, с которой их до сих пор связывали узы брака, но ничего более. Любовь. Когда-то давно клыкастая испытывала что-то такое странное. То, что заставляло её постоянно думать о Лане. Мечтать о чем-то. Да, даже Цепеш мечтала.

Но ещё тогда, после заключения договора, Ирен спихнула всё на простой интерес и решила более не акцентировать на подобном своего внимания, оставаясь в одиночестве всего каких-то десять лет. А потом ей просто не до любви было. Первое время Ирен ужасно ревновала, метала стулья, вазы, бумаги, чернильницы и столы, но потом хлопоты о ребёнке заменили всё: грусть, ревность, одиночество… Но теперь она не чувствовала к супруге ничего, кроме благодарности за столь дивное дитя.

Сейчас рядом с Ирен стояла взрослая девушка. Так волнительно. Что же скажет Лана? Расскажет ей всё сегодня? А есть ли смысл скрывать дальше? Тут, конечно, был и очень злой взгляд варга. Рассеченное веко, бровь и скула – умудрилась же. Вампирша в тайне ото всех иногда посылала кого-нибудь, чтобы узнать о состоянии Главы Службы, пусть постоянно и твердила себе о том, что она более не испытывает к жене ничего тёплого. А все эти беспокойства связаны лишь с Карлин, ведь ей будет больно, если с матерью что-либо случится.

– И ты здравствуй, дорогая, – очень даже приветливо произнесла эти слова Ирен, сжимая руку своего ребёнка, которого желала защитить от всех этих скандалов любой ценой. Карлин всегда была очень чуткой и переживала сильно, хоть и не говорила о том. Но могла ли она спрятать тусклый свет печали в своих глазах от той, что заботилась о ней с самых пелёнок?

– Я тоже очень рада встрече с тобой после такой длительной разлуки.

Ирен никогда не показывала Карлин ничего, кроме любви со своей стороны, так что и тут была весьма мила и добра к супруге, которая, тем не менее, продолжала раздражать своей заносчивостью. Лана строила из себя пострадавшую, что злило Цепеш ещё сильнее, и тонкая бровь давно бы начала выбивать дробь, если бы за эти долгие годы жизни с маленьким варгом Ирен не научилась бы контролировать свои чувства.

Проблемы королевства. Их решение требовало не одной встречи с аристократами, которые частенько выводили клыкастую из себя. Но Цепеш не могла себе позволить приходить к малышке Карлин с теми же эмоциями. Лишь однажды она запамятовала о том, что это не простой ребёнок. Благо, юная Драйфорд, и сама всё уже понимала, пусть и испугалась матери сильно.

– Да, милая, пойдем. Мы дома.

Каждое слово Ирен, да одно её присутствие так злило Лану. Она считала её той, кто отнял у неё драгоценность, хотя совсем забыла, что ради этой драгоценности она сначала вонзила нож предательства в сердце чистокровной.

– Что бы сегодня ни случилось, знай, я люблю тебя, – Ирен улыбнулась Карлин, погладив её по тыльной стороне ладони. Волнение, страх, что обычно проявились бы и очень открыто. Женщина старалась скрыть всё это от своего ребёнка, надеясь лишь на то, что девочка поймёт всё и простит вампиршу.

– Тебе это не поможет, – достаточно резко оборвал голос спереди вместе с открывшейся дверью. Светловолосая бестия стояла в дверях, опираясь на трость сильнее прежнего, будто желала сломать этот предмет, а возможно, им ударить.

– Вот так, значит… после такой длительной разлуки даже обнять не хочешь? – как-то обиженно произнесла вампирша, не от того, что забыла условия договора, который и по сей день носила в пространственном кармане. Ирен старалась сглаживать острые углы, хотя иногда и сама не могла сдержаться и резковато отвечала жене.

– Ох, прости мне мою штабную грубость. Я бы и поцеловала, но не при других. Ты же сама понимаешь. Столько лет прошло… – мечтательно закончила варг, видно, решив взаимно уколоть супругу. Голос не поменял своей колкости, хотя хриплое его звучание делало иронию крайне едкой. Вот только почему он так хрипел? Травма? Возраст? Или же что-то другое? Гадать приходилось с трудом. Варг оставалась всё прежней со своим пряным парфюмом, резким терпким набором тональностей и тонким запахом роз. Как же жаль, что её натура не столь нежна.

Карлин дрогнула от столь непривычного резкого звучания голоса и вспышки гнева, но и успокоения. Что это значило? Подобные мысли дочь этого брака не желала даже держать в голове, попытавшись скрыть хотя бы от Ирен свое волнение, одарив вторую мать решительным взглядом. Столкновение двух пронзительностей, в которой, впрочем, Карлин пришлось опустить взгляд. Слишком страшно было смотреть в такие глаза, которые не были злыми, но всё равно пугали, будто готовили к чему-то ужасному. Почему-то складывалось мнение, что эта женщина не солжет, но и не пощадит, если будет даже такая возможность. В комнату дочь пропустила аловолосую, а после вошла за ней. Улыбка Алиссии была пусть и виноватой, но самым лучшим явлением этого вечера.