Mel Redwolf: Луч во мгле. Том стихов

Я читал в этой жизни стихи
Пестро-красочный хоровод,
Словно в заповеди были гвозди,
Словно в поле застывший герой,

Словно каменное изваяние,
Навсегда свои очи закрыв,
Шепчет нам свое иносказание
О том дне, когда будем на ты.

Грусть безбрежная, окаянная
В гости снова идёт с гостинцем,
Я бы проклял её, но когда бы
Это не был мой вечный призыв.

Улыбаюсь я ей украдкой,
Любоваться пристало другим
Тонкостью черт антично прекрасных,
Сильным профилем женской судьбы.

Я б простил ее, если бы думал,
Что погибели свет не таит
В этом странном пути, горемычная,
Что на душу сложила букет.

И когда дождь ударит о стекла,
Я вздохну, чуть припомнив себя,
Настежь ставни запру,
Хладным топотом скажет осень мне,
Что конец.

Тем денькам, что бывали и жаркими,
Где я был глупцом до беды,
Где я пил с ее губ признания,
Жарким лезвием лжи бередим.

И придет под полы послание,
Тех забытых когда-то дней,
Где шептал я ей «ненаглядная»,
Пораженный пикой в весь хребет.

Только призраки тех свиданий
Не расскажут, где в них был тот грех,
За который проклянут Аллахом
Твой рождения первый рассвет.

Бескрайние моря,
Песчаные пустыни,
Для кого были созданы,
Кем были воспеты?

Несокрушимые вершины,
Но покоренные материки,
На карте мира описаны
И словами обречены.

Бесподобное и безукоризненное,
Чистое и непокорное,
В буре мирской возрожденное,
В пламени ярости кованое,

Сильное и не сгибаемое
Чувство, под стать воли,
Нами ещё не осознанное,
Но вдруг на ощупь найденное.

Тих и дремуч лес, спокоен,
Словно поток мыслей,
Словно воды град капель
С выси на глыбы падает,

Словно тот водопад
Снежной поры прикрасы
Топит и обличает
В самые верные сказы.

Поле душисто и бурно
В цвете пестрится от красок,
Словно в ладонях жар солнца,
Словно сквозь пальцы пожаром.

Яркое, но переменное, чувство
Едва сравнимое,
Когда за стуком сердца
Разум стремится высоко.

Только кому подарено
Жить и мечтать об этом?
Только о ком в мыслях созданы,
Да для кого воспеты?

Темные горные выси,
Зеленны шапки сосновые,
Эхо с пустой вершины,
Бой волн о голые глыбы.

Знать бы по ком, непокорная,
Сила та подневольная
Век друг за другом гоняет
И всех красой покоряет.

Может быть с геном наследуема,
Может быть, вместе с кровью,
Только едва уловимая,
Но безусловно, родимая,

Словно, как прут, глубоко
С болью до ядерной ценности
В нас глубоко просевшая
Мудрость векового наследия.

Терзаться, слезы лить и убиваться,
Кровавой дланью умывая лица
Народ спешит если не клясться,
То уж за смерти поплатиться.

И трусостью своей вершить суды,
Как местные носители гнилья,
Как погань,
Что не вывернута вдруг в канаву.

В том и беда народа,
В том судьба греха,
Что с уст и с пят святого рода

Упала на чело людей
Простых и немощных немного.
И если б в пору – не было бы соли,

Но не в их доли возыметь
Над бренностью тяжбы,
Что плахе на плечах подобна.
И чахлый старец будет паству

Вести, как для овец пастух,
Указывая путь насущный,
Где сгинули до них деды,
Где разложились наспех судьбы,

Где для безумца проку нет
Ходить по запертому кругу,
Но для народа смысл есть.

Молиться, воскрешать страданья,
Бежать от жизни и скорбеть
По несуществующим утратам.

Среди тоски и наваждения
Постиг я долю уважения
К делам учёных тех умов,
Что восхваляют святый долг

И мысли чисты и просты,
Что лишены мирской грозы,
Средь дней сереющих в окошке,
Тех безрассудных, непогожих,

Что наполняют быт людской
И засоряют наш покой,
Что духу вовсе не пригож.
И если бы могла молитва