Jasmin Leily - Мisol

Через два месяца ее перевели в Ставрополь, в городской детский дом. В его стенах Соне предстояло новое испытание. Ей необходимо было учиться жить одной, без родительской ласки и тепла.

Девочка пережила невыносимый ужас: потерять мать, оказаться с чужими людьми в незнакомом городе!..

Через полгода Соня заболела ОРВИ. Педиатр прописал противовирусные препараты, и девочка пошла на поправку. Но через неделю ребенок начал жаловаться на головные боли. Ее тошнило, кровоточили десны. Два раза из носа шла кровь. Лечащий врач провел тщательное обследование: общий анализ крови показал увеличение лейкоцитов в крови, наличие бластных клеток* в периферической крови, снижение сегментоядерных нейтрофилов* и увеличение лимфоцитов.* Врач предположил у ребенка острый лимфобластный лейкоз* и направил Соню к гематологу.

Утрата привела к тяжелой болезни, и Соня оказалась в больнице, где я работала.

Я не могла стоять в стороне, видя, как маленькая девочка одна справляется с этой трагедией. Я знала, что никогда не смогу заменить ее родителей. Но я могла стать для нее другом, чтобы девочка не ощущала себя одинокой.

Я стала уделять ей больше внимания, чем остальным моим пациентам, проводила с ней все свободное от работы время. Поначалу Соня замыкалась в себе – столь интимный рассказ о ее боли, ее уязвимости, ее потере поспособствовал тому, что она начала отстраняться от меня, уходя в свою палату и предпочитая проводить больше времени наедине с собой и своими мыслями. Но я не сдавалась, прекрасно понимая состояние маленького ребенка. Это тяжело для взрослого человека, не говоря уже о десятилетней девочке!

Врачи нашей больницы, согласно моим назначениям приходившие к Соне, были очень доброжелательными, милыми людьми. Но ни один врач не сможет заменить маму и папу.

Наверное, хуже всего девочке давалось присутствие родителей детей, лежавших вместе с ней. Видя каждый день ее окутанные печалью глаза, я не находила себе места, не зная, как помочь ей.

Наконец, мне улыбнулась удача и судьба предоставила новый шанс сблизиться с Соней. Девочка привычно стояла у окна. Я смирилась с этим и незаметно следила за тем, чтобы все окна были плотно закрыты и не дули сквозняки. Заговаривать со мной она не решалась – рана все еще была свежа, да и я не знала, что ей ответить. У нее было столько вопросов, на которые я не знала ответов. По возможности я засекала время, когда она подходила к окну и в перерывах между заполнением протоколов лечений и историй болезней следила за тем, чтобы это длилось не более двух часов. Ребенок был слаб после химиотерапии, длительное стояние на ногах могло навредить ей.

В тот день у моего пациента с рецидивирующим хроническим миелоидным лейкозом* была назначена стернальная пункция*. Он лежал в реанимации, куда его перевели во время дежурства одного из моих коллег в связи с начавшейся пневмонией. Пациенту было четырнадцать лет. Вечером у него поднялась температура и дежурный доктор не мог сбить ее на протяжении двух часов. У подростка развилось осложнение на фоне индукции. Индукция является первым этапом в лечении острого или хронического лейкоза. Она включает в себя химиотерапию лекарственными препаратами, убивающими опухолевые или бластные клетки. Наряду с бластами химиотерапия убивает и здоровые клетки организма. Это может ослабить иммунитет и привести к различным инфекционным осложнениям. Подростка перевели в реанимацию для оказания необходимого лечения.

Я ушла в реанимацию и отсутствовала около трех часов. Вернувшись в отделение, я по привычке подошла к посту медсестры, чтобы сделать необходимые записи и увидела, что Соня продолжает стоять возле окна. Больше трех часов! Куда смотрят медсестры?! Бросив все свои дела, я быстро подбежала к ней и в необъяснимом порыве схватила за худенькие плечи.

– Соня, тебе нельзя столько стоять возле окна! Ты тяжело болеешь, ты же можешь…

Соня улыбнулась! Впервые за долгое время пребывания в отделении, девочка мне снова улыбнулась! Сердце болезненно сжалось и гулко застучало в груди.

– Он приходил ко мне!

– Кто? Твой друг?

– Да, мой друг. Он подарил мне вот это.

Соня достала маленькую игрушку в виде виолончели и такой же миниатюрный смычок.

– Он сказал, что научит меня играть, когда мне станет легче. Правда здорово!

– Правда, малышка… правда…

Я обняла ее и прижала к своей груди. Сердце разрывалось на части от тоски.

– Он передавал тебе привет, Мари.