Ксения Нихельман - Музыка перемен. Книга вторая

Пьеро установил лестницу, прихватил с собой инструмент и влез на нее.

– Держи меня! – скомандовал он.

Я обняла его за ноги, буквально воспринимая слова, отчего Пьеро принялся хохотать.

– Я не могу пошевелить ногой.

– Извини, просто ты сказал держать тебя, и я держу тебя! – Второй раз я выставила себя дурочкой. Куда запропастился дед?

Концы брюк снова подвернуты с идеальной длиной. Я даже прикинула на глаз точность в сантиметрах. Идеально! Из-под концов подворотов видны открытые щиколотки. Я рассматривала их, и мне хотелось прикоснуться до кожи, как до линий на его ладони. Таращиться на мужские щиколотки для меня уже верх извращенства! Одернув саму себя, я попыталась переключить внимание. Но еще один раз разрешила посмотреть – краем глаза, одним глазком, посмотреть так, как обычно, «не считается». Скользнула взглядом по его стройным ногам, крепким бедрам, между поясом брюк и футболкой узкая полоска смуглой кожи. Прямая спина, напряженные плечи, сильные руки.

– Дочка, ты бы рот прикрыла, а то мало ли что с потолка упадет! – От голоса вернувшегося дедушки я вздрогнула. Горячая волна стала подниматься от кончиков пальцев на ногах, приливая к моему лицу. Я, наверное, даже пошла красными пятнами. Хорошо, Пьеро наверху и не видит этого унижения. Но по тряске лестницы я чувствовала, как он извивается в очередном приступе смеха.

Когда все закончилось, мерзкий старикашка попросил Пьеро отнести стремянку на место. Тот схватил ее и потащился, оглядываясь на меня. Последний раз обернувшись, перед тем как скрыться из виду, его лицо просияло.

Это были первые полноценные отношения с парнем. Я пожелал сразу съехаться ко мне, но Артем возражал, аргументируя тем, что нам с ним необходимо для начала просто встречаться. Догадываясь, к чему он клонит, я сопротивлялся. Камнем преткновения стала форма отношений: открытые или же тайные. Его предложение «просто встречаться» означало посещать общественные места вместе , навещать друзей вместе , прогуливаться по парку вместе , даже, черт возьми, ходить в супермаркет за покупками тоже вместе. Парой. Я же хотел затаиться и наслаждаться обществом друг друга без присмотра.

Нередко мне удавалось уговорить Артема остаться дома и не высовываться, но это было чрезвычайно редко. И вот мы уже тащились по центральному парку или разглядывали черно-белые фотографии на выставке заезжего фотографа.

– Какой дурак, увидев двух молодых людей на прогулке, сразу же примет их за пару? – уламывал он меня. – Ты настолько примитивно мыслишь, расслабься, привыкай получать удовольствие от самых простых вещей.

Ненавидя себя за то, что рядом с Артемом становился покорной овцой, я вдобавок злился на него, что он имеет такое влияние на меня. Но за мной сохранилось право устанавливать дистанцию: идти поодаль друг от друга, не садиться близко и не соприкасаться разными частями тела. Я следил за выполнением правил и сокрушался в длинных ругательствах, когда они нарушались, – легкое касание его тонких пальцев моей ладони, неоднозначные взгляды, как бы невзначай он дотронулся плечом моего плеча, поправил мою выбившуюся прядь волос, его рука на моей спине. Каждый раз я испуганно вздрагивал и крутил головой на сто восемьдесят градусов, только бы никто не заметил. Самое ужасное происходило в тот момент, когда, надеясь, не встретить никого из своих знакомых, на нашем пути знакомые слетались, как пчелы на мед. Я мычал что-то невнятное, краснея и мечтая поскорее отделаться. Ко мне часто подходили поклонники (завсегдатаи театра), выражая слова благодарности и восхищения, я кивал им головой, не спуская глаз с Артема, стоявшего всегда позади. Если на воре и шапка горит, то на счастливом лице Артема было написано: «Да, совершенно верно, мы вместе». Он опровергал мои подозрения, объясняя мое поведение обычной программной установкой сознания, – я пытаюсь скрыть данный факт ото всех, и тем больше начинает казаться, что об этом обязательно узнают все. Артем смеялся надо мной, предвещал, что скоро я превращусь в мнительного, подозрительного, неуверенного в себе человека. Возможно, в этом и была доля правды, но все же я держал дистанцию.

Мы были вместе месяц, и я начал верить в возможность наступления счастливой жизни. Мне было невероятно хорошо. Разве что я делал все не очень умело и часто разочаровывал Артема. Он упивался своей любовью, не скрывал ее и готов был простить мне любую досадную оплошность. Я был похож на неоперившегося птенца, боязливо выглядывающего из гнезда и не решающегося сделать первый самостоятельный шаг. Так любивший высоту, я дрожал перед ней и отступал, не готовый к первому полету. А ведь любовь это и есть прыжок с высоты, не прыгнув, не поймешь, нравится тебе или нет. В свои двадцать семь я оказался не готов строить правильные отношения, из-за отсутствия опыта постоянно спотыкался и падал. Но впервые рядом со мной был партнер, готовый подать руку и позволить опереться на него, пока заживут полученные от падения раны. Я ценил его за это еще больше, чем прежде. И только иногда шрам на сердце поднывал от тянущей боли, за что я не мог простить самого себя.