Ксения Нихельман - Музыка перемен. Книга вторая

Я зависла над толстенным делом, состоящим из трех томов. Провела пальцами по уставшим глазам. Строчки начали сливаться, и я перестала вникать в смысл просмотренного текста. Меня охватила грусть, отчего захотелось заплакать. Среди запыленной бумаги и картона я сама скоро превращусь в бумажного человечка. Упав головой на дело, я сомкнула глаза. Даже с закрытыми веками, ощущала, как стены кабинета давили, сдавливали мой мозг. Вот примерно в таком же кабинете пройдет моя жизнь, и умру я тоже посреди этих дел, возможно, мое окоченевшее тело не обнаружат в бумажном завале.

В первый рабочий день я столкнулась с Удальцовым. После заграничного отдыха Иван Николаевич выглядел отдохнувшим; загорел, на носу чуток подгорел. А я шла ему навстречу худой, бледной и измученной. Первой произнесла приветствие очень сдержанно: «Здравствуйте!» Он, немного подумав, наоборот, очень мягко и дружелюбно сказал: «Привет!» Оглядел меня с ног до головы и пошел прочь. Наверное, он провел отличные новогодние каникулы с супругой, может быть, гораздо лучше, чем сам себе ожидал. Что ж, я была рада за него.

Сегодня, как никогда в жизни, меня кололо в одно заветное место встать и сбежать пораньше. Я намеревалась это сделать на обеде, но заболталась с Надей. На часах около пяти. Еще целых полтора часа до конца рабочего дня, но мне было невтерпеж.

Набравшись смелости, нервной походкой я поплелась к кабинету Удальцова. Дверь кабинета настежь распахнута, но я не отважилась зайти сразу. И лишь выждав минуту-другую, переступила порог.

Он что-то поспешно спрятал. Оказывается, это был телефон с наушниками! Начальники тоже смотрят фильмы или слушают музыку на рабочем месте, пока бесплатные работники лопатят их работу.

– Можно я уйду пораньше? – я ударила вопросом сразу ему в лоб.

– А что случилось? Что-то уважительное? Надо бы проверить дела приостановленные. Как у тебя с ними? Есть что на отмену?

– Есть. Может, лучше завтра обсудим? На свежую голову?

Удальцов пожал плечами:

– Хорошо, иди. Не имею права тебя задерживать.

– Спасибо!

Я выскочила на свежий воздух, полной грудью вдохнув спасительный глоток, и обернулась на мрачное здание за спиной, из которого только что вышла. Что летом, что зимой это здание мрачнее тучи, как здоровенный неуклюжий великан, с уродскими покореженными окнами.

Ноги сами понесли меня по протоптанной дорожке через дворы – прямиком в театр. Не найдя брата в гримерке, я выперлась прогуливаться по сцене, по залу, болтала со знакомыми. На этих выходных будут играть премьеру, почти все готово. Я уселась на свое любимое место одиннадцатого ряда, забронированного за мной пожизненно.

Мое настроение ухудшилось, когда я заметила вышагивающего по сцене Индюка. Сегодня он опять в белоснежной рубашке с закатанными рукавами. Белый цвет его любимый, это точно. Завидев меня, он прищурился и громко спросил, рассчитывая, что я слышу, у присутствующих:

– Почему посторонние здесь?

Ему что-то ответили. Пьеро пристально поглядел на меня и царственно поплелся за кулисы. Посидев еще немного, я тоже поторопилась вернуться назад к брату.

По пути, встретив Алену, солистку театра, она недавно получила главную роль в одной оперетте, я остановилась по-дружески поболтать. Она артистка второго плана, к сожалению, и о главной роли мечтает с давних пор. Девушка красочно рассказывала, как они репетируют, как она вкладывается в первую главную роль, что просто одними словами невозможно передать. Мы громко разговаривали и смеялись. Как назло, мимо прошагал Пьеро. Мысленно я пожелала ему всю жизнь бездельно бродить по коридорам или в лучшем случае петь в хоре, стоя в самом последнем ряду слева, где занавес закроет его самодовольное лицо. Он даже не посмотрел на меня, но поправил очки.

– Улетный зад! – вслед ему бросила Алена.

– У кого? – прикинувшись валенком, переспросила я.

– У новенького.

– Ничего особенного, – хмыкнула я.

Зачем она сказала это мне? Разве я похожа на девушку, очарованную его задом? Я правильно сказала: «Ничего особенного». Такой зад у всех мужчин, и Пьеро не исключение. Самый обыкновенный, не привлекательный, не интересный, подтянутый, упругий, сексуальный. Я провела языком по пересохшим губам. В коридоре душновато, захотелось разом осушить стакан ледяной воды.

У него широкие плечи, и сквозь рубашку проявлялись очертания выпирающих лопаток. Стройная талия и этот чертов зад! Конечно, что греха таить, когда в моей жизни наступит полная жопа, то я была бы не против, если она выглядела бы именно так.