Берегиня Форест - Байона

– Денег лишних нет.

– Не расстраивайся. Гм! Ведь есть вещи, которые нельзя купить ни за какие деньги. – Влад посмотрел на меня выжидающе. – Например, динозавра.

Я отвернулась и ушла на кухню.

Три года назад я сильно любила этого человека, горела им, мечтала создать семью, жила им, поддерживала и разделяла его интересы.

– Ты что там себе надумала? – спросил тогда Влад. – Если бы я хотел жениться, неужели я бы этого не сделал давным-давно? Гм! И потом, у меня в какой-то мере уже есть семья: мать, брательник. Нам с тобой хорошо вдвоем. Этого достаточно.

Тогда я познала, что значит боль. Но не ушла. Оставалась верной своему чувству.

Влад пришел на кухню. Я вышла на балкон.

Депрессия наползала, замораживая страх уйти в никуда. Долго стояла, кусая обветренные губы. Внезапно посетило странное чувство. Я отчаянно цеплялась за то, что меня убивало.

– Ты мог бы работать кассиром в Макдональдсе. Но нет, понесло же тебя в топ-менеджмент! – выговаривал Влад одному из своих подчиненных.Бедный парень стоял с обреченным видом и мял в руках пластиковый файл. Лоб покрылся потом, а щеки неестественной бледностью. Под глазами залегли синие круги.

Четверть миллиона евро ушла не на тот счет. Для фирмы ситуация поправимая, но крайне неприятная. Для обычного перепуганного работника – приглашение к самоубийству.

Рядом стоял главбух Кирилл. К шефу идти никто не решался.

– Что будем делать? – спросил Влад Кирилла.

– Заказывать вертолет и лететь в банк, – отозвался тот, напряженно играя скулами.

Я вообще не завидую главным бухгалтерам. Их жизнь – затяжной стресс бинарных молекул дебета-кредита, проводок и платежей под неспящим оком налоговой инспекции.

– Ты куда? – спросил Влад.

– Платежку переделывать. А как быть с подписью шефа на заявлении? – сказал Кирилл.

– Сначала поговори с банком, – посоветовал Влад. – К шефу пойдем втроем. – Он уничтожающе посмотрел на бедолагу, сел в кресло и стал вертеться на нем, покусывая ноготь.

Главный бухгалтер и нерадивый менеджер вышли.

– Теперь его уволят? – спросила я.

– Конечно, нет, – ответил Влад, щурясь и смотря мимо меня. – Я уговорю шефа оставить его. Он запомнит мое вмешательство, осознает, чем обязан, и я получу отлично управляемый механизм.

– Твои контракты, – протянула я бумаги.

– Оставь. Ну, что еще? – он холодно взглянул на меня.

– Ничего, – я встала и вышла.

Весь офис шептался, работники возбужденно расхаживали из кабинета в кабинет. Открыв дверь в бухгалтерию, я растерялась. Размазывая тушь по щекам, Дашка плакала навзрыд. Ольга стояла рядом, пытаясь ее заставить выпить воды. Альбина Николаевна сокрушенно вздохнула и принялась разносить счета. Запах корвалола и валерьянки свидетельствовал о серьезности положения.

Я испуганно посмотрела на Ольгу и вопросительно кивнула. Она только закатила глаза и мимикой показала мне, мол, дела сердечные.

– Дашенька? – позвала я, подходя ближе и пытаясь поймать отчаянный взгляд.

Она меня не слышала. Хрупкие плечи сотрясались. Дашка затыкала рот ладошкой, когда срывалась на нечто подобное вою.

Мы с Ольгой еле уговорили ее выпить лекарство и теперь пытались успокоить. Минут через десять наших стараний, а главным образом благодаря успокоительному, Дашка стала затихать.

– Он не вернется! – рыдала Дашка, поднимая к нам припухшее от слез лицо. – Он ушел к жене. Сказал, я была ошибкой! Сказал, что не любит!

– Зачем связывалась с женатым? – укоризненно произнесла Ольга. – Думала, ради тебя он бросит семью? Глупенькая!

– Я не думала, я просто любила его! – сквозь рыдания жалобно воскликнула Дашка.

– Ну что ты молчишь? Скажи ей! – Ольга вернулась на свое рабочее место и стала перекладывать счета-фактуры. – Уже не знаю, чем успокоить, – поглядела она на меня.

Я смотрела на Дашку глазами печального ангела, которому не дано вмешаться в дела человеческие. Наверное, у ангелов нет сердца, иначе как бы они смогли вынести отчаянье, страх и ненависть, ежесекундно охватывающие людей по всему миру?

– Эту боль нельзя успокоить. Нужно пережить ее, – откликнулась я, понимая, как сейчас невыносимо Дашке.

Мы обнялись. Она уткнулась мокрым лицом мне в бок и горше разревелась. Люди входили и выходили, посматривая кто удивленно, кто насмешливо. Задавали вопросы. Пожимали плечами. Я гладила Дашкины волосы и сама чуть не плакала.

«Разве словами поможешь?» – думала я. И вдруг неожиданно для себя присела перед ней, заглянула в несчастные голубые глаза, полные слез.