Берегиня Форест - Байона

Я хихикнула, отвечая на приветствие, и подошла ближе.

– Ой! Что тут у Вас? – спросила я, заинтересованно рассматривая всякие штуковины.

– Случайности всякие, – заманчиво подмигнул старичок, оправляя легкое пальто из полувекового коричневого драпа, полинялого и выгоревшего на плечах и воротнике. Тридцатиградусная жара нисколько не мешала ему застегнуть все до одной большие глянцевые пуговицы.

Я удивленно рассматривала вещицы. С первого взгляда это могло показаться хламом. Отполированные водой причудливо загнутые корни деревьев, шершавые разноцветные стекляшки, почерневшие крохотные шкатулочки с жемчужинами внутри, осколки древней мозаики, ржавые ключи и старые монетки, камни с дырочками – «куриный бог», причудливые редкие ракушки и другие береговые находки лежали на тонкой полотняной тряпочке.

Старичок гордо взирал на меня, ловя мечтательную искорку беззаботного детства в уголке моей улыбки.

«Всякая всячина. Наверное, скопилась за долгие годы?» – подумала я, осматривая еще пару лотков, расположенных ниже, под первым.

– Э! Нет!.. – остановил меня старичок.

Я отдернула руку от горлышка маленькой закупоренной бутылки со сморщенным рыжим пергаментом внутри.

– Тебе то ни к чему! – пояснил он строгим тоном, не переставая загадочно улыбаться.

– Нет, нет! – запротестовала я. Смотря на запретную бутылочку, хотелось во что бы то ни стало получить ее. – Очень даже нужно!

Старичок недоверчиво наклонил голову, проверяя резонность моего заявления.

– И, похоже, совсем необходимо! – сводя брови на переносице, по-детски упрямо воскликнула я.

– Говорю тебе – нет! – старичок разозлился, яростно громыхая жестяными банками, в которых хранил свои драгоценности.

Я обиженно надула губы, неловко отошла в сторону, обернулась. Старичок смягчился и поманил меня иссохшим пальцем. Я в два счета подскочила к деревянному лотку.

– Хочется знать, что на той записке внутри? – спросил он.

Я быстро закивала, предвкушая приключение, необычный секрет, тайну, какое угодно волшебство. Хотелось ведь!

– Там условие! – жестко произнес он, и лицо странным образом стало похожим на застывший деревянный корень из его коллекции. – Прочтешь – обратно пути не будет! Непременно нужно исполнить условие, даже если придется пожертвовать самым дорогим желанием в жизни!

Я озадаченно выслушала его.

– Ради чего?

– Подумай, – предложил он, гипнотизируя меня.

– Откуда мне знать, – возмутилась я. – Вас, колдунов, разве поймешь, – пошутила я и осеклась.

Старичок повернулся вполоборота, не отводя взгляда черных маленьких глаз. Стало жутковато. Он сухо рассмеялся. С похожим звуком ломаются деревья в лесу во время урагана.

– А Бог его знает… И-и-и… Что, испугалась? – хитро прищурился старичок и спрятал в карман мою бутылочку.

– Да так… – неопределенно отозвалась я. «Самое главное свое желание. Хм! От чего невозможно отказаться? Наверное, от счастья», – мелькнуло само собой.

Он поймал мысль, быстро прочитал и отпустил.

– Все! – торжественно резюмировал старичок, разворачиваясь ко мне, принимая добродушный вид и взирая светлыми голубыми глазами. – Свершилось! Ступай. Ты уже знаешь, чего боишься.

Я почесала затылок, раскрыла рот, но не нашлась что ответить, закрыла, удивленно подняла брови. Последний луч заката растворился в небе. Океан дохнул влагой. Волшебство растаяло.

Старичку надоело разглядывать меня, он склонился над своим товаром, открыл одну из банок и принялся наполнять ее.

– Это не поможет, – сказал он, не отрываясь от занятия.

– Что? – откликнулась я, наблюдая, как ловко он собирает монетки.

– Сомнение.

«Как теперь?» – подумала я.

– Жить, – ответил он вслух.

В совершенном замешательстве немного постояв перед старым лотком, я развернулась и тихонечко пересекла площадь. Испанская мелодия перебросила невидимый полог между мной и торговцем случайностями, укрыв его далеко позади. Несколько раз порывалась оглянуться, но понимала – нельзя.

Невыразимое спокойствие опустилось на сердце. Я медленно шла вперед, ни о чем не задумываясь.

«Хорошо, что приехала именно сюда, – подумала я, ловя редкое ощущение совершенной душевной гармонии. – Правильно».

Саксофон и кастаньеты, ласкающие слух, давно затихли в отсветах тающего заката. Стены становились темнее, проходы уже. Неожиданно для себя забрела в один из бедных кварталов, остановилась и задумалась. Куда теперь?