Артур Грабовски - Улыбочку, капитан Бойко!

– Да кто ж его знает? – привычно вздохнула мама. – Они ж сейчас все в интернете! Только Маришка плачет, что он в декабре и из последнего своего института ушел – не сдал ничего, все шляется где-то, ничем путным не занят, а ведь ему уже лет-то немало!

– Да уж, – пробормотал Вадим, – нажимая на кнопку, чтобы сделать еще один кофе.

– Беспутный он короче – то музыкант, то художник, то какой-то активист политический, – продолжала мама причитать, – ни профессии толковой, ни целей в жизни. А перед самым Новым годом он совсем пропал, представляешь? Пишет только в своих интернетах какую-то муть – значит, живой, а где и что с ним – никто не знает. Вот так бывает, Вадичка, такая семья хорошая, а не уследили за единственным сыном – и вот, что выросло.

– Да уж, – повторил Вадим, забирая второй стакан. – Мам, я перезвоню, хорошо?

Услышанное надо было обдумать. Выходило, что беспутный и проблемный Юрка Киселев ожидаемо вырос в такого же беспутного и проблемного взрослого. Вылетел из очередного университета, куда его устроили родители (теперь в голове Вадима всплывали и предыдущие рассказы мамы о проблемах их московских соседей по даче), сбежал из дома и не выходит на связь. Не нужно было быть капитаном полиции, чтобы сообразить, что у парня наверняка есть проблемы – просто так не оказываются зимой посреди глухой дороги в тысяче километров от дома.

Вадим капитаном полиции был и сходу мог накидать с десяток вариантов тех проблем, которые могли загнать сюда Юрку. Все они были мягко говоря так себе, а возможности Юрца разобраться с ними самостоятельно казались Вадиму меньше, чем нулевыми. Этот полудурок рассчитывал вернуться в Москву, голосуя на ночь глядя на дороге в февральскую метель? Нет уж, такую ответственность на себя Вадим точно брать не собирался.

Он быстро чиркнул сообщение в общий чат отдела, попросив коллег сделать быстрый поверхностный запрос на Киселева Юрия Петровича, назвав примерно возраст и место жительство – Москва, убрал телефон, кинул на прилавок еще пару булок и пачку чипсов, попросил пакет. Захватив уже начавшие остывать два стаканчика с кофе, вышел в вовсю бушевавшую метель. Никакого автостопа у этого полудурка сегодня точно не случится.

***

– Ну и куда мы едем, дяденька?

Юрка увлеченно дожевывал вторую булку подряд, заедая ее чипсами и прихлебывая горький заправский кофе.

– В участок, знамо дело, – равнодушно пожал плечами Бойко. – Куда тебя еще везти?

Юрец заметно напрягся.

– С хера ли это в участок? – он вскинул брови. – Я что – под арестом?

– Пока нет, но сам знаешь, как у нас принято: был бы человек, а статья найдется.

– Тормози. Никуда я не поеду с тобой, уебок.

– Чего?!

– Останови машину, мразь ментовская! – сорвался на крик Киселев, отчаянно дергая ручку. – Останови, я сказал, иначе выверну руль нахрен!

– Здесь нельзя, – фыркнул Вадим, – полоса средняя.

– Мне плевать, я выхожу!

– А чего это ты так завелся? – Вадим скосил на него взгляд: Киселев пыхтел, натягивая шапку и пытаясь одновременно не расплескать свой драгоценный стакан. – В розыске, что ли?

– Сам ты в розыске, – огрызнулся Юрец, безуспешно пытаясь открыть заблокированную дверь. – Я сейчас буду орать в окно, что меня похитили и собираются насиловать, ясно?

– Ясно, – кивнул Вадим, наконец замечая впереди огни долгожданного Пулковского. – Не ссы, домой мы едем, мне сейчас не упало на работе тусить, спать хочу.

Юрец недоверчиво покосился на него, но промолчал. Ручку двери больше не дергал, остановить машину не требовал. Порылся в рюкзаке, который валялся в ногах, достал шнур, воткнул в телефон, чтобы зарядить его, уткнулся в экран. Молчал – и то хорошо.

Вадим поставил негромким фоном музыку, встал в плотный поток на Пулковском.

Ситуация, конечно, требовала осмысления и каких-то решений. В том, где и в какое время Юрка обнаружился им, не было ничего хорошего. Ситуация явно пахла неприятностями и, скорее всего, криминалом. По-хорошему, на Юрца надо было надавить и выяснить, что конкретно он забыл в той глуши. Вот только Вадим знал – с Киселевым это так не сработает: парень уйдет в глухую молчанку и сбежит при первой возможности. Давать ему это возможность Вадим не хотел – все-таки свой, хоть и почти забытый уже парнишка. Если Киселев вляпался во что-то, он свое и так получит, а сегодня им обоим имеет смысл согреться, отдохнуть и выспаться.

Снова скосив глаза на Юру, Вадим заметил, что тот отрубился. Голова смешно болталась по подушке сидения, веки как-то будто болезненно были сжаты, а губы – наоборот – приоткрылись, телефон норовил выскользнуть из ослабших пальцев. Все признаки морального или физического истощения на лицо. Вадим с досадой покачал головой: парня было жалко – неизвестно, сколько километров он так брел под ветром и снегом, прежде чем появился Вадим. И неизвестно, от кого он брел и куда. Складывалось ощущение, что Юрец и сам своей дороги не знал толком. А ведь парень был из действительно хорошей семьи, молодой, симпатичный такой вырос – жалко, если правда пропадет. Таким пропадать не стоило – Бойко был в этом очень убежден.