Саша Вуже - (Не) люблю двоих

Было страшно облажаться, но я пребывал в какой-то эйфории, из-за которой даже чувство страха притуплялось и становилось неважным.

Всей бумажной волокитой, связанной с открытием нового филиала, занимался Артур. Благодаря этому мы часто пересекались на митингах, который обожал проводить Шевченко. Они были бы жутко скучными, но… с Артуром было хорошо, и это все искупало.

Я не пытался к нему подкатить или что-то в этом роде, мне вполне хватало Вика, хоть Артур и казался мне существом из другой вселенной, загадочным, как какой-нибудь темный эльф. Он восхищал и интриговал. Может, причиной его иномирности была учеба в Оксфорде, которая длилась целых два года, может, что-то другое. Я старался много не думать об этом, но обожал ходить на митинги из-за того, как Артур общается с Шевченко. Он, будущий глава нового филиала, который грозил со временем стать даже крупнее головного офиса, был человеком тяжелым.

Я поражался тому, как он минут за пять может вывести из себя любого – кроме Артура. Тот как будто не замечал шпилек в свою сторону и спокойно гнул свою линию: нет, быстро не получится, есть сроки, нет, сам он по спорным пунктам принять решение не может, да, устав тоже стоит поменять, нет, быстро не получится… Чем больше кипятился Шевченко, тем спокойнее становился Артур, а одновременно с этим напряжение в комнате уменьшалось и дышать становилось легче.

Обычно после митингов мы с Артуром шли на балкон. Он курил свой вейп, я стоял рядом, смотрел на отблеск солнца в его очках, на золотую цепочку, на очередной уютный безразмерный кардиган, из-за которого Артура хотелось обнять, как плюшевую игрушку. Весна постепенно становилась все ярче, без куртки на балконе было уже тепло, и я позволял себе целых десять минут перерыва, во время которого трепался с Артуром про аниме, про Англию, про татуировки – про что угодно. С ним было легко, хоть и чувствовалось, что это только поверхностное, только первый слой. Мы не касались никаких личных тем, не пытались выйти за рамки рабочих перекуров, встретиться где-то в баре, например, или выбраться за город. Артур перестал до меня дотрагиваться, наверное, рассмотрел все рисунки и утратил интерес. Было немного жаль.

Иногда на балконе рядом с нами появлялся Вик, и тогда мне становилось неловко. Я замолкал на полуслове, тушевался, Артур, бросив на Вика незаинтересованный взгляд, ухмылялся и продолжал со мной разговаривать как ни в чем не бывало. Иногда подходил на шаг или клал руку на предплечье, как будто мы были лучшими друзьями и у нас были какие-то общие секреты кроме того, что мы оба так и не смогли посмотреть все серии действительно жуткого аниме «Театр тьмы».

С Виком мы занимались сексом. Он стал буквально одержимым, вел себя как натурал, который после долгой службы в армии вырвался на волю к дождавшейся его девушке. В роли девушки выступал я и понятия не имел, с чего вдруг отношение Вика так изменилось. Вернее, догадывался, но, что с этим делать, – не знал.

После того случая в кабинете Вика я два дня ходил влюбленным и пришибленным. А потом Вик сам меня нашел. Когда он заглянул к нам, я думал, ему нужна помощь с компьютером или что-то в этом роде, но оказалось, ему нужно было уволочь меня в туалет и выдрать прямо в кабинке, закрыв дверь на щеколду.

Конечно, я не строил из себя святую невинность: чего только в клубах не случалось, ромашкой-девственником я не был. А у нас в офисном здании кабинки были такими просторными и такими приличными, что невольно навевали мысли о неприличном: к двери можно прислониться, и она наверняка выдержит, достаточно места, чтобы поместиться вдвоем, дверь от пола до потолка, так что никто не узнает о том, что внутри два человека, если они будут вести себя тихо.

И я вел себя тихо, во многом помогала рука Вика, которая накрыла мне рот и сжалась так сильно, что я мог только дышать через раз и дрожать. Член стоял до боли, а окончательно все мысли из головы вымелись в тот момент, когда я понял, что Вик принес смазку, что он целует меня в шею, что гладит под одеждой, пытаясь успокоить и расслабить.

Влюбился я в него потом, когда он помогал мне одеться, потому что я совсем потерялся из-за произошедшего. Мне не было больно или неприятно, мне было офигенно, но этого офигенно было так много, что оно давало по мозгам, как наркота. Меня трясло, я не мог даже привести одежду в порядок или потянуться за влажными салфетками, только стоял как дурак, упершись руками в стену.

– Ты в порядке? Эй, ты чего? – вопросы Вика доносились как будто через слой ваты, я не мог заставить себя ответить.