Виктория Мальцева - Абсолют в моём сердце

— Сонь, посмотри, наши — самые красивые на этом пляже! — мама даже не пытается скрывать свой восторг.

И это правда, трое образчиков мужской отборной породы: плечи, руки, рост, стройные ноги, торсы у всех троих как на подбор! Не качки, но рельефные самцы, точно!

— Алексу в этом ноябре исполнится сорок шесть, а ведь не уступает же молодым! — хвалит мама своего мужа.

— Он следит за собой, всю жизнь занимается спортом, поэтому и выглядит так, — отвечаю только чтобы поддержать разговор, потому что отцовские достижения в плане внешности — наименьший из моих интересов на сегодня — мои глаза прикованы к плечам парня, скрестившего руки на груди.

— Для Алекса спорт — не источник красоты. Он хочет быть сильным! — мама смеётся. — Представляешь, какой детсад? Нет, всё-таки мужчины отчасти навсегда остаются детьми!

— Лёшка уж точно качается, чтобы девочки легче снимались!

— Не говори так, он никогда никого не снимает! Ищет «своё», имея пример Алекса перед глазами.

— Мам не выгораживай! Эштон тоже ищет своё?

— Эштону ещё рано…

— То есть, это нормально, что они оба шляются?! У каждого своё оправдание?

— Соня! Где ты только слов таких понабралась! Вроде бы русских классиков читаешь, а выражаешься на родном языке как ямщик, честное слово!

— Эмоции прут, мам. Противно смотреть, просто.

— И много ты видела?

— Да уж побольше твоего!

Лицо у матери перекашивается:

— Ты имеешь в виду вечеринки?

— А ты думала, они там только вербально общаются?

— Ну вообще-то…

— Языки используют — это точно, но не только для слов!

— Господи, Соня, ты серьёзно огорчаешь меня! Зачем говорить матери такие вещи? Вот зачем? Ну что я могу сделать? Что? Эштон вообще не мой ребёнок, а брату двадцать пять, Соня! У твоего отца в этом возрасте уже подросший сын был! У каждого мужчины свой темперамент, кто-то более спокоен в сексуальном плане, кто-то менее… А гены… От них никуда не денешься!

— Ты на папу намекаешь?!

— Оставь Алекса в покое, доченька, иначе меня сейчас вывернет! Ты же отцом его называешь, как можешь думать о нём в таком контексте?!

— А я и не думаю, это ты чего-то завелась!

— Да не заводилась я! Оставь их в покое, возраст у них такой, понимаешь?

— Нет, не понимаю! Если девушка так себя ведёт — то сразу шлюха, а если парни — так вроде даже это и веса им прибавляет!

— Соняш, не я создавала этот мир, его законы и нравы! Запретить им ничего не могу… А если бы и запрещала, кто стал бы меня слушать? Соняш, я знаю, в чём причина твоей нервозности, потерпи ещё недельку, пожалуйста!

— Всё в порядке, мам. Ты не те выводы сделала! Всё хорошо…

Поняла сама, что поступаю необдуманно — родители могут и домой меня отправить, только бы не огорчались мои очи, и не страдала нервная система от безразличия объекта одержимости! Нужно ловить момент — когда ещё появится возможность видеть Эштона каждый день и в неограниченном количестве?

А Эштон… Эштон прекрасен, невзирая на отвратительный характер, холодность, отстранённость, упрямство. На мою боль неразделённой любви. И я любуюсь им почти постоянно, потому что не любоваться невозможно… Нет никаких сил сдерживаться и не использовать драгоценные секунды отпущенной возможности скользить взглядом по тревожной линии его молодых плеч, груди, пресса, стройных ног и ягодиц, так соблазнительно обтянутых чёрной тканью с белыми контурами осиновых листьев… Мне нравятся его волосы! Сухими, мокрыми, короткими или отросшими, как сейчас…

Вот они оба выходят из воды, направляются к нам, похожие на моделей с обложки модного журнала. В движениях брата сила и уверенность в себе, а Эштон — это красота и изящество, пугающая мощь в очерченных мышцах его натренированного тела. Они оба приковывают взгляды, оба заставляют отдыхающих дам сдвигать на нос очки или поднимать их наверх. Девушки справа, девушки слева, девушки отовсюду ласкают их своими взорами, привлекая неестественно громким смехом и более чем смелыми бикини. Каждый день я веду подсчёт загорающих топлесс, и с каждым новым днём нашего здесь пребывания современных девиц, готовых обнажить бюст, становится всё больше…

Парни подходят к нашим шезлонгам, находят у матери свои солнечные очки и усаживаются на песок чуть поодаль — вроде, как и с нами, но о чём беседуют, не расслышать: и лёгкий летний ветер и шум волны сегодня играют на их стороне. Но мне не нужно слышать, чтобы знать — они разглядывают девушек и делятся друг с другом соображениями.