Виктория Мальцева - За мгновения до...

— И? — шиплю.

— Мы едем в госпиталь. Ждал, пока ты проснёшься.

— Нет. Я не смогу высидеть пять часов в приёмной. Мне плохо.

— Я знаю, Ева. Вижу. И именно поэтому отвезу тебя независимо от того, согласна ты или нет.

И он просто встаёт, просто приближается и просто берёт меня на руки. Я не сопротивляюсь, потому что в его руках согласна так же мирно плыть на плаху, положить свою голову под гильотину, запихнуть в виселицу, сесть на электрический стул, только бы он не отнимал своих рук.

Эти мысли в моей голове настолько отчётливы — яснее всех прочих, что я впервые не обзываю их бредом и покорно кладу тяжёлую голову на его плечо.

Моя душа обретает неведомое доселе умиротворение и покой: я больше не чувствую боли в груди, онемевших ног, нехватки кислорода. Меня не беспокоят проблемы, страхи, вес несделанного, пропущенного, совершённого по ошибке. Мне хорошо. В абсолюте.

Он делает меня лучше, чище, добрее… Мой гадкий, противный, незабываемый Дамиен. Такой прежний, и такой изменившийся.

Я падаю в обморок, не дождавшись очереди на регистрацию в отделение Скорой помощи. Этот факт позволяет избежать многочасового ожидания приёма у врача и отправляет меня прямиком в реанимационное отделение.

Прихожу в себя от жуткой вони, достающей, кажется, до самого моего мозга. Глаза Дамиена заставляют забыть обо всех ощущениях, запахах и болях. Квинтэссенция страха — это глаза моего брата.

— Тебе нужно сниматься у Спилберга. Без грима и репетиций! — хриплю.

Дамиену не до меня, он кому-то звонит, нервно надавливая на кнопки телефона:

— Энни, она пришла в себя! Выглядит… как обычно. В сознании, да. Даже слишком в сознании… Да-да, наберу, если что.

Отключается и сообщает, выкатив на меня свои карие глаза:

— Родители прилетят завтра утром. Оба. Сразу поедут сюда, к тебе в больницу, но я буду здесь всю ночь, до утра.

— Дамиен… — то ли шиплю, то ли хриплю, — это всего лишь обморок! Ты что, никогда не лишался сознания?

— Было однажды, когда с лестницы упал.

И эти слова сказаны без тени иронии, как должны были бы быть. Даже без упрёка, как если бы голова говорящего была занята совершенно отвлечёнными от предмета обсуждения мыслями.

Дамиен не отходит от меня и каждые пять минут спрашивает, всё ли со мной в порядке.

— В полном, — отвечаю, не в силах сдержать улыбки.

Странно видеть такие перемены в человеке, желающем казаться скалой.

— Ты перебарщиваешь с заботой, — признаюсь ему, — но знаешь, тебе это даже идёт!

Дамиен отрывает взгляд от цифр на мониторе, к которому прилеплены многочисленные провода, соединяющие его со мной, и наши глаза встречаются.

Его взгляд странный. Настолько, что меня накрывает приступом кашля. И снова я вижу этот почти панический страх:

— Тебе точно нормально?

— Ну, кроме того факта, что я, кажется, скоро выплюну свои лёгкие, вполне сносно…

Мне уже не хочется шутить. В груди слишком сильно болит, не знаю только, от простуды или же от чего-то другого.

— Ева, они подозревают у тебя пневмонию!

— О, ужас! — комментирую.

— Мне не до шуток.

Он вынимает из кармана джинсов свой телефон, долго копается в нём и зачитывает вслух:

— Несмотря на успехи в лечении и диагностике, достигнутые в последние годы, проблема острой пневмонии остаётся актуальной. Это обусловлено возрастающей частотой затяжного течения и неблагоприятных исходов заболевания. При осложнённых формах пневмонии летальность составляет 10–30 %!

Его глаза округляются ещё сильнее, и я вижу, насколько всерьёз он воспринимает прочитанное.

— Жить вообще страшно, — замечаю. — Очень.

Утром, как и было обещано, прилетает на крыльях материнской любви моя родительница. Однако хлопотать вокруг меня уже нет надобности — диагноз поставлен: острая форма пневмонии. Больница будет мне домом в ближайшую неделю, и я была бы на седьмом небе от счастья, если бы моя сиделка не уехала домой. Очень хорошая была сиделка, с очень забавно перепуганными глазами.

В одном я была неожиданно права: жить, действительно, страшно! И школа поможет мне в этом убедиться.

Я вижу, как она смотрит на него — заискивающе, выпрашивая внимания, в какой позе сидит, всем своим видом давая понять, что этот парень принадлежит только ей, и внезапно осознаю слабую точку соперника. Она, собственно, всегда была на поверхности, просто некоторые не удосуживались пораскинуть мозгами. Мое решение молниеносно: настоящий флирт с Дамиеном невозможен и нереален, но хороший, качественный блеф никто не отменял!