Виктория Мальцева - 15 минут

Машина выезжает на Корнуолл стрит, и я не выдерживаю:

— Прекрати вести себя так, будто ничего не произошло!

— Как мне себя вести?

— Какого черта мы спокойно едем домой?

— Что мы должны делать?

— Решать вопросы… обсуждать детали развода?

— Мы не будем разводиться.

— И как же, по-твоему, мы будем жить?

— Так же, как жили до этого. Как живут тысячи.

— Заботиться друг о друге?

— Конечно.

— Ты… ты только что переспал с другой женщиной!

И вот он, этот уникальный момент, когда одна единственная фраза способна изменить всё:

— Викки, с ней я на пятнадцать минут, а с тобой — на всю жизнь! У тебя всё есть! Абсолютно всё, чего может желать не самый простой землянин, чего ещё ты хочешь?

И это правда, у меня абсолютно всё есть, кроме одного — счастья.

У любого другого человека в этот момент случился бы приступ бешенства, но только не у меня: я впадаю в ступор. Сижу и оцепенело пялюсь в лобовое стекло. Моему супругу хорошо известны мои коматозные припадки, он их страшится, поэтому очень скоро я слышу его голос:

— Викки! Викки, очнись! Ты в порядке, Виктория? Прошу тебя, ответь что-нибудь! Или я повезу тебя в госпиталь!

— Останови машину.

Это не я произнесла, нет: это робот, на время меня заменяющий. Моя психика научилась проделывать этот трюк с тех самых пор.

— Останови машину! — а вот теперь, кажется, я вернулась. — Останови машину, чёртов ублюдок!

От моего ора закладывает уши даже у меня самой.

— Успокойся! — рявкает в ответ. — В руки себя возьми!

И я беру. Машина съезжает с проспекта на пересекающую улицу, мы паркуемся. Я с остервенением дёргаю за ручку двери, но она не поддаётся — двери заперты центральным замком.

— Пожалуйста, успокойся, — снова его ровный голос. — Объясни, куда ты собралась?

— Подальше отсюда.

— Ответ невнятный. Попробуй ещё раз.

— Я ненавижу тебя.

— Ещё раз.

— Я ненавижу тебя, твою машину и всё, что с тобой связано!

— Ответь на вопрос: куда ты пойдёшь?

— На работу.

— Твои лекции на сегодня окончены. Ещё раз: куда ты собралась?

— Тебя это больше не касается.

— Я твой муж сегодня, завтра и десятки тысяч дней от этой даты. Куда ты пойдёшь?

Мой телефон блинкает сообщением, я крепко его сжимаю, изо всех сил борясь с желанием метнуть в лобовое стекло, а ещё лучше в голову человека, только что назвавшего себя моим мужем. На экране высвечивается имя подруги — Адити. Адити, как всегда, вовремя: хочет уточнить время нашей встречи.

— У меня ужин с Адити. Мы договаривались.

— Покажи, — требует.

— Открой дверь.

— Я выпущу тебя только в руки Адити.

— А я засужу тебя.

— Ты знаешь, что нет. С твоими диагнозами.

— Пошёл ты!

— Я не могу оставить тебя в мегаполисе в таком состоянии, как ты не понимаешь? Кто, если не ты, должен это понимать?! — он впервые так сильно повышает на меня голос.

Да, мой супруг прав, из всей родни и знакомых, только я могу до конца понять его страх за близких. Панический.

Набираю сообщение Адити с просьбой встретиться раньше.

Машина заводится, и мы молча трогаемся. Когда подъезжаем к месту встречи, внушает:

— Прошу тебя, без глупостей. Ты взрослая женщина, совершай взрослые поступки.

— Как ТЫ ?

Мои глаза видят его губы. Часть тела, от которой когда-то в юности у меня развилась зависимость. Не только физическая, но и психическая: даже теперь, когда мы вовсе не те, кем были раньше, его губы ежедневно целуют мой лоб или нос, или щеку, или даже мои губы, когда желают доброго утра, хорошего дня, спокойной ночи. И они ёрзали по телу Дженны каких-нибудь тридцать минут назад.‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Gabriel black — jump (feat. Sofi de la Torre)

Я не выдерживаю: мои внутренние замки́ разом открываются, слетают засовы, дверцы и двери распахиваются настежь, высвобождая неукротимый поток:

— Я ненавижу тебя! Ненавижу! Презираю и ненавижу! Ты… ты…

Я ничего не слышу, не понимаю себя и своих действий, слов своих не осознаю.

Не соображая до конца, что делаю, вылетаю из машины, но ядовитый лиловый шарф и вытянутое лицо стоящей на тротуаре Адити возвращают моё ускользающее сознание на Землю. Мысли складываются в неожиданный пазл, незнакомый рисунок с преобладанием рваных штрихов и оттенков чёрного и ядовито-жёлтого. Мои глаза находят выбившийся из мостовой засаленный десятилетиями камень, через мгновение его уже сжимает рука, ноги разворачиваются и пугающе уверенно несут меня обратно к машине мужа.