Елена Лабрус - Ветер в кронах

Говорить в таких условиях было почти невозможно, ибо приходилось поплотнее стискивать зубы, чтобы они не раскрошились друг об друга в тряске. Но пока машина покидала Острогорск, Кате всё же удалось выудить из Сени коротко, что это было решение Глеба, а их задача была только всё организовать и со всеми договориться.

Пока Катя не хотела делать никаких выводов. Она вообще пыталась ни о чём не думать, кроме как о том, чтобы у неё не остановилось от радости сердце, когда она увидит Глеба.

За спиной, где пассажирского ряда кресел не было, громыхали бутылки, подпрыгивали, позвякивая, банки и шуршала упаковочной плёнкой какая-то утварь или стройматериалы.

— Не, ну а чо, — коротко пояснил Сеня. — Раз уж всё равно едем. И хорошо, что он не ждёт. Сюрприз будет.

Казалось, ничто не предвещало, но машина неожиданно выехала из леса на поляну.

— Ну, вот и его теремок, — легко выпрыгнул из машины Семён. К стыду своему Катя не могла вспомнить его фамилию, а настоящим именем его никогда никто и не называл.

Он открыл багажник и подвинул ближе к краю коробки, чтобы удобнее было взять. Катя хотела помочь, но он показал рукой на сверкающую водную гладь за домом.

— Иди, иди. Вон там он обычно, у озера сидит.

Из-за бешено колотящегося сердца Катя не слышала собственных шагов. Хотя камни, наверное, шуршали, песок хрустел, и её шаги в тишине этого заповедного леса стали слышны задолго до того, как она вывернула из-за угла дома.

А с того момента, как она увидела его тёмную макушку, торчащую из-за высокой травы на берегу, Катя ничего больше вокруг и не видела.

Она подошла со спины и уже была шагах в десяти от его инвалидной коляски, которая развернулась так стремительно, что Катя вздрогнула и остановилась.

— Сеня, какого…, — Глеб замер на полуслове. И эти несколько секунд, пока он её узнавал, Катя видела только шрам на его лице, от правого века по щеке вниз, и его взгляд — удивлённый, потрясённый.

Эти несколько секунд их взгляды сплетались так тесно, словно вязались морскими узлами, подтягивая друг к другу. Но какая-то птица вспорхнула из травы и с громкими криками понеслась над озером, разорвав эту связь.

— Уходи, — развернулся Глеб спиной и уставился на озеро, словно нет ничего интереснее, чем вид на неподвижную водную гладь перед ним.

— Глеб, — Катя сделала шаг вперёд.

— Не подходи, — прозвучало угрожающе.

— Глеб, — повторила Катя, но не остановилась.

И тогда он сделал то, что она никак не ожидала — нажал до отказа задний ход на рычаге управления своей коляски и с такой скоростью въехал спиной в свой дом по доскам дорожки, что Катя успела заметить только шорты на его голом теле. Да его взгляд — теперь укоризненный, злой.

— Сеня! — рявкнул Глеб, когда дверь за ним закрылась.

Катя слышала, как звякнул засов, но всё же пошла следом. И всё же дёрнула за ручку крепкую дощатую дверь.

— Глеб! — крикнула она и прижалась щекой к доске. — Пожалуйста, Глеб.

Она слышала, как зажужжал моторчик. Совсем рядом. Как легонько стукнулись в дверь колеса. А потом что-то чуть выше. Может, ручки, но Кате показалось, откинутая назад голова Глеба.

Катя положила руку на место, откуда услышала этот звук и закрыла глаза. Инвалидная коляска, шрамы — какие всё это были мелочи по сравнению со смертью. Главное, что он действительно жив, а с остальным она справится.

— Я всё равно не уйду, пока ты со мной не поговоришь. Можешь прятаться, сколько хочешь.

— Зря ты приехала, — всё же ответил он после долгой паузы. — Зря они тебе сказали.

— Зря? — Катя говорила тихо, но Глеб всё равно её слышал. — Зря я проплакала полдня на твоей могиле. Зря два года писала тебе письма, которые мне некуда было отправить. Зря пыталась устроить свою жизнь, хотя знала, что никогда не смогу тебя забыть.

— С личной жизнью у тебя вроде неплохо вышло, — хмыкнул он. — Муж. Сын. Недолго ты по мне убивалась.

Катя тяжело вздохнула и, развернувшись спиной, тихо сползла по двери на доски настила.

Странное чувство, словно и не было этих двух лет. Снова он злится. Снова она должна оправдываться. Снова между ними Андрей. И сердце снова бьётся. Постукивает о рёбра, словно метроном. То ли всё только что закончилось. То ли, наоборот, начинается.

Лёгкий ветерок с озера. Шелест листвы. Хор горластых лягушек. Запах скошенной травы. И писк комара прямо над ухом.

Жизнь. Просто жизнь. Всё, и ничего лишнего.

Песок захрустел, и Катя повернулась на звук. Сеня вопрошающе кивнул. И Катя отрицательно покачала головой. Он развёл руками и, тяжело вздохнув, побрёл обратно.