Ирина Воробей - Куколка

Так и прошел весь срок ее заключения. Днем она смотрела обучающие ролики, искала информацию о курсах и программах, иногда отвлекаясь на мультики и просто развлекательные видео, делала перерывы на аэробные упражнения, которые нашла в интернете, потому что балетные упражнения ей осточертели. Вечером, после ужина, они с отцом отправлялись гулять в близлежащий парк или просто по улицам города. Иногда они ужинали в каком-нибудь уютном ресторане, разговаривали ни о чем и возвращались домой под руку.

Татьяна старалась делать вид, что не унывает, что ей интересно, о чем говорит отец, что она прислушивается к его нравоучениям, но внутри она ощущала себя скованной чугунной цепью. Поначалу она не думала, что ей вообще нужна какая-то свобода передвижения, ведь все необходимое дома всегда было, но она ощущала острую нехватку свободы, хоть ей некуда было идти. Она даже не знала, куда бы повернула на следующем перекрестке, но само ощущение невозможности выйти, когда захочешь, угнетало. И это наваливалось на нее каждый день, утяжеляя плечи и нагрузку на сердце. Она старалась не отвлекаться и постоянно что-то делать, что-то читать, слушать, смотреть, но все равно иногда просто абстрагировалась от всего и улетала с потоком своих расстроенных мыслей, подолгу сидя неподвижно в задумчивости. Из такого своеобразного транса – путешествия вглубь себя, ее выводила либо внезапно возникающая тишина, либо, наоборот, громкий звук, либо уборщица, которую она старалась не замечать.

Спустя месяц, однажды вечером, отец вернулся с работы довольный и с двумя билетами в театр. Походом на спектакль, где будет играть Муравьева, он решил отметить окончание срока ее ареста. Татьяна не была особенно воодушевлена этой идеей, но отказать тоже не могла. В то же время она уже истосковалась по городу и, неожиданно для себя, по балету. Благодаря связям, которыми отец всегда хвастался, ему удалось заполучить билеты в самой середине четвертого ряда, откуда открывался шикарный вид на сцену. Татьяна делала вид, будто ее бесконечно радует эта новость. На самом деле ей было плевать, где сидеть, ведь отовсюду так или иначе должно быть видно основное действо.

Отец специально ушел пораньше с работы, чтобы успеть подготовиться к театру. Он собирался около двух часов, как обычно делал перед важным для него мероприятием. Татьяне казалось, что даже перед ее выпускным спектаклем он так тщательно не готовился, как теперь. Он очень долго выбирал костюм, наносил косметику чересчур аккуратно и потому медленно, приводил в идеальный порядок свой парик. Татьяна за месяц сидения дома даже краситься разучилась. Она не стала наносить макияж, а на себя надела первое попавшееся платье – белое с подсолнухами, то самое, в котором она впервые пошла в бар. Это навеяло ей больные воспоминания, но при отце она была гораздо сдержаннее, потому быстро отсекла их. За этот период одиночества она о многом успела подумать, передумать, додумать и, наконец, успокоиться.

За полчаса до начала они сели в машину, и отец, вписав педаль газа в пол, погнал автомобиль к театру. Доехали они быстро, по дороге нарушив пару правил дорожного движения, но без чрезвычайных происшествий, и вбежали в зал буквально за три минуты до последнего звонка. Потом приглушили свет, и начала играть музыка. Первые минуты еще раздавались шорохи то там, то тут, но как только на сцене появился первый артист, все притихли.

Из зала все актеры казались на одно лицо. Только костюмы указывали на ту или иную роль, что играет артист в спектакле, или на его причастность к массовке. Разумеется, солисты привлекали к себе внимание сразу. Татьяна смотрела на них и пыталась понять, заметит ли обычный зритель подвоха, если на исполнение главной партии поставить балерину из кордебалета. И пришла к выводу, что даже она, постигнув тонкости этого искусства за 8 лет академии, не всегда могла бы заметить такую подмену. Муравьева сейчас танцевала в кордебалете в 3 составе. Она была чуть выше всех остальных, поэтому приметнее. Но Татьяна узнала ее по характерному движению рук, которое она тысячи раз наблюдала на занятиях, хоть со стороны и казалось, что она двигается синхронно с остальными.

Спектакль прошел быстро. Татьяна отвлеклась от своих дум, что накопились в ней за месяц, и получила удовольствие от просмотренного, несмотря на постоянные замечания отца, который то и дело выискивал ошибки актеров, но в конце аплодировал вместе со всеми стоя.