Владимир Гурвич: Рай

– А вот с этим решительно не согласен, нет ни одной в жизни вещи, которую нельзя было бы изменить. Разве что невозможно уйти от смерти. Да и по большому счету, кто знает. И что вообще такое смерть?

– Ничего хорошего.

– Но и ничего плохого. Разве вы не согласны с таким определением?

Я, скрипя сердцем, согласился.

– И все же, любить без любимой. Я бы не хотел попасть в такой переплет, – проговорил Мачин.

– Я уже попал.

Мачин задумчиво взглянул на меня, но никак не прореагировал на мою последнюю реплику.

– Я внимательно прочитал вашу последнюю книгу, – вдруг произнес он.

Я удивленно взглянул на Мачина, такого подвига я от него не ожидал.

– Это мой полный провал.

– А что вы хотели. В наше время писать о душе, о том, как она тоскует и алчет чего-то возвышенного напрасное занятие. Людей привлекают совсем другие темы. Человечество летит в пропасть, грубый материализм стал его знаменем. Деньги, секс. грубые и примитивные развлечения практически полностью заполонили нашу жизнь. Такого могучего потока отрицательных энергий не было уже давно. А мы по неведению генерируем и генерируем все новые ее порции, даже не задумываясь, какая катастрофа нам грозит. Нет, ваша книга никак не могла иметь успех.

– Она и не имела.

– Я вижу, как это вас удручает, – сочувственно произнес Мачин.

– Удручает скорей иное, что делать дальше? От писательства я отныне отрезан, никто больше не издаст ни одной моей книги.

– Никто не издаст, – охотно согласился Мачин. – А ведь это ваше призвание. Только вы писатель будущего, современности вы не интересны.

– Выходит, мои читатели еще не родились на свет.

– Увы, подозреваю, что даже их родители еще появились на свет. Да и родители родителей…

– Что же тогда делать? Так долго мне не протянуть. Вы доказали мне, что ничего кроме самоубийства не остается.

Мачин поморщился.

– Но мы же с вами установили, что это не ваш путь. Зачем же вступать на него.

– Но где тогда мой, по какому пути я могу идти?

– Вот это тот вопрос, к которому мы с вами и шли. Хотите что-нибудь выпить, прежде чем мы попытаемся на него ответить?

– Пожалуй.

– Любой напиток в вашем распоряжении.

– Тогда коньяк. – Прямо передо мной стояла бутылка французского коньяка, из него я и плеснул себе в стакан.

Мачин внимательно наблюдал, как я смаковал коньяк.

– В последнее время вы много пьете, – заметил он.

– Есть такой факт. А что еще делать? Я был бы рад много спать. Но не получается.

– Действительно, делать вам больше нечего. Скажите, что вас удерживает или связывает с этой жизнью?

Я ответил, почти не задумываясь.

– Ничего.

– Вот и я думаю, что по большому счету ничего. Так, привычка пребывать на белом свете. У каждого человека много таких привычек, без чего ему кажется жизнь невозможна. Но если разобраться, то на самом деле от них совсем не трудно отказаться. Просто нужно немного решимости. Как вы полагаете?

– Предположим. – Я никак не мог понять, куда же он клонит.

– Предположим, – задумчиво повторил вслед за мной он. – Нет, это плохой ответ, надо знать точно.

Я пожал плечами.

– Если вам так угодно: с этим миром меня ничего не связывает, а привычки в моих глазах ничего не стоят. Когда-то их не было, потом они появились, но это лишь означает, что их когда-то снова не станет.

– Вот это действительно настоящий ответ, – обрадовался Мачин. – Наконец мы пришли к той точки, с которой можно идти дальше прямо к цели.

– И куда же вы хотите, чтобы мы бы отправились?

– Давайте подведем некоторые итоги, подведем черту под вашей жизнью.

Это предложение мне не очень понравилось. Я все же еще ни при смерти. Но возражать не стал. Итоги, так итоги, черту, так черту.

– Я готов.

– Мне очень приятно, что мы идем с вами так быстро в правильном направлении, – сказал Мачин. – Итак, ваша жизнь потерпела крушение, идеалы растоптаны, все планы и надежды разбиты. Любимая женщина ушла навсегда, писательская карьера не задалась. А ничем другим вы заниматься не желаете. Да если бы вы желали, ничего другого вы не умеете делать. Я все верно сказал?

Я молча кивнул головой, так как говорить не хотелось.

– Отсюда встает вопрос, – продолжил Мачин, – что делать дальше? И вообще нужно ли что-то делать? Мне кажется, что делать вам больше совершенно ничего не хочется. И не потому что вы ленивы, даже и мысли такой нет, а потому что не видите смысла. Все равно это не будет востребовано.

– Все так оно есть, – вынужден был ответить я на вопросительный взгляд Мачина.