Владимир Гурвич: Рай

Но я решил не торопиться с ответом, ничего не случится, если Мачин подождет до утра. А оставшееся время я посвящу прощанием с этим миром. Плохо или хорошо, но я прожил в нем не один год. Даже какой-то, хотя инее долгий период был счастлив, по крайней мере, в тот момент я так полагал. Дальнейший ход событий и камня не оставил от этих ощущений, но это случилось уже потом. А тогда…

В общем я решил прощаться. Я вышел на улицу и пошел в прямом смысле, куда глядят глаза. Я смотрел на все, что окружало меня вокруг, и мое сердце сжималось от жалости и тоски. Но я знал, что это временное явление, и оно скоро пройдет. Было бы странным, если бы при своей чувствительности я бы оставался совершенно равнодушным и безучастным.

Я поймал себя на том, что всегда мною владело неясное предчувствие, что однажды со мною может случиться нечто подобное. На самом деле, Мачин при всем его богатстве и влиянии не более чем рука судьбы, не он, а некто несравненно более могущественный затеял этот эксперимент. Каких целей хотел он достигнуть, я не представлял, да и не шибко интересовался. Мое дело пройти свой путь до конца, а все остальное меня не касается.

Я вернулся домой поздно, в голове шумело, так как я довольно долго просидел в баре и изрядно выпил. Зато это помогло почти сразу заснуть, едва моя голова коснулась подушки. Мне ничего не снилось в эту последнюю ночь моего пребывания в этом городе.

Почему-то я был убежден, что меня отправят в «рай» тот час же, как я выражу на то согласие. Но Мачин к моему удивлению даже не стал со мной встречаться, лишь по телефону поздравил с правильным решением и попросил ждать звонка. Обескураженный, я отошел от телефона.

Потянулись дни, в течение которых я находился в каком-то странно-непонятном состоянии. Я уже не жил здесь, но и еще не был там. У меня совершенно пропал ко всему интерес, я слонялся то по квартире, то по городу, не зная, чем себя занять, как относиться ко всему, что происходило в моей жизни. За все это время я ни с кем не встретился, хотя обычно редко подавший голос мой телефон в этот период звонил на удивление часто. Позвонили даже из одного издательства с предложением начать переговоры об издании моего старого романа. Эта была первая моя книга, на мой взгляд весьма неудачная. И почему они вспомнили о ней, я не мог понять. Но к моему же удивлению их предложение меня нисколько не заинтересовало, я не видел никакого смысла в том, чтобы этот мой труд вновь бы обрел бумажную плоть. Меня больше не волновали ни успех, ни деньги, все это осталось где-то позади, в другой моей жизни. Только теперь я постиг, какая крутая перемена вдруг случилось со мной за такое короткое время. Я словно бы перечеркнул все, что было раньше и думал только об одном, что меня ждет впереди. Мой отказ вести с издательством переговоры изумил его сотрудников, по началу они даже в это не поверили и перезвонили на следующий день. Но я лишь подтвердил свою прежнюю позицию. И внезапно ощутил небывалое облегчение. Такого чувства я еще не переживал, мне удалось сбросить с себя тяжкий груз привычных представлений, которые намертво связывают нас с обычным существованием. Мне стало так легко и смешно, что я долго смеялся. Теперь даже ожидание приглашения отправиться в «рай» меня перестало тяготить, я нисколько не сомневался. что оно последует. А днем раньше, днем позже, какая разница.

Теперь я проводил время, сидя перед экраном телевизора. Еще недавно я считал телевидение едва ли не главным врагом человечества, дьяволом, которого оно же само и создало. Эта была гигантская машина по оглуплению миллионов людей, апофеоз человеческой пошлости, глупости и корысти. И потому я крайне редко включал этот ящик, только для того, чтобы узнать какие-нибудь важные новости. Но сейчас я смотрел все подряд, от сериалов до передач для цветоводов и беременных женщин. Я смеялся над тем бесконечным потоком глупостей, который лился с экрана. Но меня это больше нисколько не коробило, мне было абсолютно все равно. Если людям так нравится ощущать себя идиотами, зачем им отказывать в этой милости. Пусть ощущают, значит, ничего иного они не заслуживают. А я скоро окажусь там, где ничего этого не будет.

Я даже перестал пить, вино вдруг стало вызывать у меня отторжение. Я удивлялся, как это раньше мог поглощать его в немереных количествах, удивлялся, что мне нравилось пьяное состояние, когда сознание переходило в какое-то иное, не подвластное мне измерение. До чего же слабы и убоги люди, коли ищут утешение своим невзгодам с помощью таких примитивных средств. По сути дела пьянство – тоже самое телевидение, только функционирующее по иным физическим законам. Но задачи выполняет аналогичные.