Владимир Гурвич - Сожительница

Пленарное заседание закончилось на полтора часа позже, чем это было намечено программой. И Оксана знала, по чьей вине это произошло. Ее доклад вместо отведенных для него полчаса продолжался больше часа, после чего возникла довольно долгая, а главное незапланированная дискуссия. Она не затихла и сейчас, хотя председательствующий объявил о завершение намеченных на этот день всех мероприятий.

Она стояла в плотном окружении американцев. Все они были, как гренадеры, рослые и горластые. И все, как один пожирали ее глазами, словно бы никогда не видели женщину. Она кожей ощущала, что нравится им, мощная энергия этого коллективного либидо, как копье, буквально пронзала ее насквозь, И она поймала себя на том, что испытывает сильное желание.

Вернее, удивляться возникающему в ее теле желанию она перестала лет с шестнадцати, когда с помощью подруг и литературы окончательно разобралась что это такое, как к этому нужно относиться и что с этим следует делать, когда оно появляется. Но сейчас ее изумило то, что оно дало о себе знать в столь неподходящий момент, во время научной конференции, когда ее мысли и помыслы должны быть сосредоточены совсем на других предметах. Ведь она так долго мечтала попасть сюда. И то, что ее мечта осуществилась, иначе, как чудом назвать нельзя.

Впрочем, Оксана хорошо понимала, откуда что возникает. После развода с мужем прошел год, и весь этот период она была так загружена различными делами: семейными, служебными, научными, что на противоположный пол не оставалось времени. А тут она в одночасье оказалась в окружение сразу целой стаей мужчин.

Почему-то в век победоносного феминизма на конференции оказалось представлено очень мало женщин. Да и вели они себя как-то тихо, ни одна из них не была записана в программе в качестве выступающей. Разумеется, за одним исключением. И ей одной, судя по всему, и досталась вся порция внимания мужчин.

Американцы продолжали все также активно наседать на нее, не выказывая никакого намерения отпустить ее отдыхать. Впрочем, ей было хорошо и весело, так как разговор незаметно от научных проблем перешел на личные. Мужчины на перебой расспрашивали об ее жизни, она же либо отшучивалась, либо отвечала уклончиво.

Внезапно она поймала себя на том, что среди всех этих лиц отыскивает взглядом того, с кем бы с удовольствием провела эту ночь в чужом городе. Ее глаза как бы сами собой остановились на моложавом, но совсем не молодом мужчине с копной светлых волос. Может быть, она выделила его потому, что среди окружающей ее публике он был единственным настоящим блондином. А она в молодости до безумия увлекалась Есениным, причем, не только его поэзией, но и самим поэтом. И с тех пор ее безотчетно влекло к такому типу мужчин. Увлечение Есениным прошло, а вот пристрастие к светловолосым осталось.

Как же зовут этого мужчину? Она напрягла память. В самом начале конференции среди прочих ей представили и его. Вспомнила! Его имя Стивен Мак-Грегор. До чего же у него приятное лицо, а на этом приятном лице еще более приятная улыбка. Встречаются же такие симпатяги. А ей всегда симпатяги нравились больше красавцев.

Оксана почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она скосила глаза; она не ошиблась, в самом деле, за ней наблюдает мужчина. Среди всех американцев он был самый невысокий, чуть выше ее. Довольно приятный тип. Правда, не в ее вкусе: черноволосый и смуглый, похожий на испанца в отличие от остальных своих коллег – типичных англосаксов. А этого как зовут? Его тоже ей представляли. Нет, на этот раз имя этого господина безнадежно затерялось где-то в лабиринтах ее памяти.

Почему-то ее приподнятое настроение, подобно барометру перед бурей, пошло вниз. Она даже почувствовала усталость. И не удивительно, встала рано, весь день слушала доклады на чужом языке, сама на нем выступала. А с ее не такой уж великой практикой, это не просто. А теперь вдобавок ко всему эта затянувшаяся дружеская дискуссия, которой не видно конца. Нет, пора отправляться на покой.

– Господа! – громко произнесла она, чтобы остановить без устали говорящих мужчин. – Уже поздно. И я предлагаю перенести решение всех мировых вопросов на завтра. У нас для этого есть еще целый день. А я с вашего разрешения хотела бы немножечко отдохнуть.

В ответ раздался дружный ропот недовольства и сожаления. Но все понимали правомерность ее слов, было действительно довольно поздно. Да и день выдался напряженным.