Владимир Гурвич: Рай

– Вы хотите для меня что-то сделать еще?

Мачин как-то странно посмотрел на меня и улыбнулся.

– И да и нет. Все зависит от того, как на это посмотреть. Хочу попросить у вас прощение, Леонард Леонардович.

– За что? – удивился я.

– Дело в том, что в последнее время по моему заданию вашу жизнь пристально изучали. Мне многое известно о вас.

Это было более чем неожиданное сообщение. В первые мгновения я даже не знал, как на него реагировать.

– Но зачем вам это понадобилось, моя жизнь ничем не примечательна и ничем не интересна. Обыкновенный обыватель.

– Ну это, как посмотреть, – живо не согласился Мачин. – На мой взгляд, в вашей жизни очень много интересного. Гораздо больше, чем в моей.

– Такого не может быть, вы руководитель огромной империи…

Мачин, не давая мне продолжить, махнул рукой.

– Это так думают не посвященные. А знали бы, насколько монотонна мое существование, все отлажено, как работа швейцарских часов. А вот у вас по-настоящему бурная жизнь, в которой нет никакого плана, никакой запрограммированности. Уж извините, если я коснусь некоторых ваших болевых мест.

– Касайтесь, чего уж там, – великодушно разрешил я.

– Спасибо, – поблагодарил он. – Я знаю, как вы любили свою жену, в этом заключалось даже что-то не здоровое. Уж слишком вы были неистовы в своих чувствах.

– Может быть. Но уж такой я.

– Разумеется, – кивнул Мачин головой, – все мы рабы своего характера. Но ведь такое потрясение трудно пережить. И даже по вашему виду заметно, как вам до сих пор тяжело.

– Предположим. Но я не понимаю, смысл обсуждения моих семейных проблем. До сих пор я полагал, что они касаются исключительно меня.

– Вот вы и обиделись. Извините.

– Я не обиделся, я не понимаю, к чему это все?

– Наберитесь терпения, скоро поймете. Вы согласны продолжать наш разговор?

– А если я не согласен, что последует?

– В таком случае вы никогда не узнаете, зачем я затеял этот разговор. Вам решать.

Я колебался недолго, любопытство победило все другие мотивы.

– Давайте продолжать.

– Я был уверен, что вы так поступите. И правильно сделали. Скажите, уход жены – это был сильный удар.

– Сильный.

– У вас не возникло, например, стремление к самоубийству?

– Нет. У меня отсутствует суицидный синдром. Я переживаю все по-иному. – Пожалуй, отвечая на этот вопрос, я был не до конца искренен.

– И замечательно, – одобрил мой собеседник. – Мне никогда не нравилось самоубийство, как способ решения собственных проблем. Мы даже не знаем, что будет с нами там, – посмотрел Мачин в потолок, – после такого поступка. Многие считают, что ничего хорошего такому человеку после этого не светит.

– Может быть, там я еще не был, но могу сказать, что здесь после ухода Марины мне было не сладко.

– Я знаю, вы однолюб, это тяжкое бремя. Может быть, самое тяжкое на земле, которое выпадает человеку.

– Думаю, вы правы.

– А я не думаю, я это точно знаю. Вам дальше будет только хуже. Другие утешаются, находят замену, а вы даже не ищите, вы упиваетесь своим несчастьем, вы живете им, как актер своей ролью.

– Я ничего с собой не могу поделать.

– И не надо, будьте таким, какой вы есть, – вдруг даже излишне горячо провозгласил Мачин. – Вы мне подходите именно таким.

– Подхожу? – удивился я.

– Именно так. Но давайте обо всем по порядку. Закончим с вашей супругой, то есть бывшей супругой и перейдем к другой теме. Вы не возражаете?

– Мы уже зашли так далеко, что уже бесполезно возражать.

– Мне нравится ваш подход. Поверьте, правильный подход – залог успеха в любом деле. Вы представляете, что вас ждет? Чем дальше, тем больше вы будете тосковать по вашей жене. Другие забывают, а у вас, наоборот, воспоминания, с ними и переживания, только усиливаются. С таким устройством психики жить крайне трудно.

– У вас никогда не возникало желание поработать психоаналитиком? – Я понимал, что с моей стороны сказать такое Мачину было настоящей дерзостью, но и удержаться я тоже не мог.

Мачин рассмеялся.

– Представьте себе много раз. Да в каком-то смысле я им и являюсь. Просто я выражаю себя в этой сфере по-другому. И со временем вы поймете как. Но мы немного отвлеклись на мою особу, а речь идет о вас. Я не завидую вам, такую жизнь не пожелаешь и врагу. Тосковать по любимой женщине день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Такое испытание способны выдержать не многие. Вы способны?

– Не знаю, – хмуро ответил я. – Но что это меняет, я же ничего не могу изменить.