Владимир Гурвич: Рай

Слова приятеля повергли меня в растерянность. Только что я обнадежился тем, что нашел наконец лекарство от недуга бытия, а безжалостные, но абсолютно справедливые речи моего собеседника вывели меня из сладостного заблуждения. Конечно, можно было не обращать на них внимания, но я еще не дошел до такого состояния, когда ум отключился полностью. И он повторял мне снова и снова, что надо прислушаться к этим разумным словам.

Я ушел от приятеля, зная, что не больше переступлю порог его дома. Там царил соблазн, который однажды обернется страшной бедой. А страдать я не хотел, одно дело быстрая и легкая, как облако на небе, смерть, и другое дело – медленное и мучительное угасание, сопровождаемое прогрессирующим распадом личности и тяжелыми физическими недугами.

Ко всем бедам прибавилась еще одна – у меня стремительно кончались деньги. Однако одна мысль о том, что надо искать работу, ходить в какую-то контору вызывало во мне содрогание. Это было ничуть не лучше наркотической зависимости и вело к точно такому же распаду моей личности. Мне всегда была отвратительна мысль работать только для того, чтобы поддерживать свое бренное существование, это был тот абсурд, который я не мог внутри себя преодолеть. Но больше зарабатывать писательским трудом я так же не желал, с этим покончено, как с очень вредной привычкой. У меня имелись кое-какие драгоценности, оставшиеся мне в наследство от матери. Если их продавать, то можно протянуть еще несколько месяцев. Но вот что делать дальше, я не представлял.

Но при этом мною владело странное состояние или предчувствие, я словно бы ждал какого-то чуда, которое поможет решить все мои проблемы. Все это было, разумеется, глупо и нелепо, так как я отлично сознавал, что на всем земном шаре нет ни одного человека, которого я бы интересовал, кто захотел бы мне помочь. Хотя как мне можно помочь, я не представлял. Вопрос совсем не в деньгах, а в ином, в том, что моя жизнь утратили смысл. А кто кроме меня, мог бы ей его возвратить. Никто. Но и я не знал, как совершить такой гераклов подвиг.

И все же интуиция меня не подвела, чудо произошло. Хотя по началу я не знал, что это чудо или эквивалентная его замена. Просто раздался телефонный звонок и приятный молодой женским голос сообщил, что меня хочет видеть Михаил Анатольевич Мачин.

Всем живущим в нашей стране не надо объяснять, кто такой Мачин, хотя об этом человеке достоверно известно весьма мало. Один из самых состоятельных наших сограждан, владелец нескольких крупных компаний. Но прославился он не столько этим, а сколько своим необычным поведением, странными взглядами на жизнь. Он являлся генератором целой серии необычных проектов, о которых много писали и говорили по началу, а затем, словно по велению какого-то невидимого дирижера, внезапно и дружно забывали. И никто не знал, по крайней мере среди широкой общественности чем завершались эти начинания.

Что же касается непосредственно меня, хотя этот человек вызывал у меня любопытство, я никогда не был с ним не только знаком, но и не делал попыток познакомиться. Мне было известно, что Мачин не раз помогал моим коллегам-писакам издавать их романы. Кажется, с этой целью он даже учредил какой-то фонд. Какими критериями он руководствовался при выборе произведений, понять я был не в силах. Я прочитал некоторых из них, они были самых разных жанров и направлений, некоторых весьма талантливые и новаторские, другие иначе как упражнениями в графомании назвать было трудно. Было бы не правдой сказать, что я много ломал голову над этой загадкой, в конце концов, каждый имеет право на самореализацию в этом мире, какую бы неожиданную форму она бы не приобрела. Я не сомневался, что в том, что делает этот миллиардер, есть своя система, но ее разгадывать совершенно не хотел. Тем более известно, что у богатых свои причуды и нет никакого смысла проникать в извилистые лабиринты сознаний этих людей.

Но сейчас, когда раздался звонок от Мачина, я встрепенулся. Я не знал, зачем ему понадобился, но во мне родилась неясная надежда на какие-то перемены. Человек, потерявший смысл жизни, хватается на любые соломинки и в последнее время мои мысли интенсивно работали над тем, что искали для меня новые сферы применения. И звонок Мачина был весьма кстати. Правда, я не представлял, откуда ему известно про меня. Конечно, он мог прочитать одну из моих книг, но почему-то этот вариант казался мне маловероятным. Зачем ему мои жалкие творения, дружно и решительно отвергнутые публикой и критикой. Есть столько признанных авторов, чьи имена у всех на слуху.