Джуд Деверо - Рыцарь

– Приветик!

Дуглесс буквально подпрыгнула от неожиданности – у нее за спиной стояла Глория, и ее бриллиантовый браслетик посверкивал на солнце.

– Что тебе нужно? – подозрительно осведомилась Дуглесс.

– Вы меня ненавидите, да? – спросила Глория, оттопыривая нижнюю губу.

– Вовсе я тебя не ненавижу! – со вздохом ответила Дуглесс. – А что же ты не в церкви и не любуешься интерьером?

– Мне все это наскучило. А блузка на вас прехорошенькая! И выглядит дорогой! Это ваша богатая семейка приобрела ее для вас, да?

Дуглесс только бросила взгляд на нахальную девчонку и, повернувшись на каблуках, заспешила прочь.

– Подождите-ка! – крикнула Глория и вдруг захныкала:

– Ой! Ой!

Обернувшись, Дуглесс увидела, что Глория всем своим пухлым телом неожиданно грохнулась на чью-то ставшую уже совсем плоской могилу. Вздохнув, Дуглесс поспешила помочь Глории встать, и, к ее удивлению, та вдруг разрыдалась. Дуглесс не могла заставить себя обнять Глорию, но все же побудила себя погладить ее по руке. На руке Глории была ссадина, в том месте, которым она ударилась.

– Не может быть, чтобы тебе было так уж больно! – сказала Дуглесс. – Давай, надень-ка свой браслетик на другую руку, и, я уверена, боль сразу пройдет!

– Да нет, дело вовсе не в этом! – откликнулась Глория. – Причина всего ведь в том, что вы меня ненавидите! И папочка сказал, что вы думали, будто он купил для вас обручальное кольцо, а не браслетик для меня!

Отпуская ее руку, Дуглесс так и застыла:

– А что же его побудило думать так? – спросила она. Глядя на нее искоса, Глория произнесла:

– Ну, он-то все-все знает! И он знает, что тот его «сюрприз» вы посчитали предстоящим предложением руки и сердца и подумали, что оплаченный счет ювелира и был за обручальное колечко! Мы с папочкой так хохотали над этим!

Дуглесс выпрямилась, вся подобралась так, что каждая мышца в ее теле начала дрожать.

Злобно ухмыляясь, Глория добавила:

– Папочка говорит, что вы – настоящая зануда, виснете у него на шее и без конца пялитесь на него своими коровьими глазами! И еще он говорит, что, если б вы не были столь хороши в постели, он давно избавился бы от вас!

При этих ее словах Дуглесс не удержалась и влепила пощечину по толстой, самодовольной физиономии!

Роберт, конечно же, появился как раз «вовремя»: он выходил из церкви и видел, как она влепила Глории! Взвизгнув, Глория кинулась в объятия к отцу.

– Она меня ударила, и не раз! – вопила Глория. – И еще руку мне оцарапала!

– О Господи, Дуглесс! – в ужасе вскричал Роберт. – Я просто не в состоянии поверить в то, что ты на такое способна! Бить ребенка и…

– Ребенка?! Хватит с меня этого «ребенка»! Мне осточертело уже то, что ты носишься с ней, будто с младенцем! И мне осточертело, как вы оба относитесь ко мне! – Мы?! Да мы все время в поездке были добры и внимательны к тебе, а вот ты вела себя ревниво и недоброжелательно! – воскликнул Роберт, пристально глядя на Дуглесс. Мы с ней прямо-таки из кожи вон лезли, чтобы сделать твое путешествие приятным!

– Да ты ни малейшей попытки не предпринял, чтобы сделать что-то приятное мне! – воскликнула Дуглесс, и на глаза не навернулись слезы. – Все делалось только для Глории! И вы оба потешались надо мною у меня за спиной!

– Ну вот, теперь ты еще и фантазируешь! Ладно, раз уж ты столь несчастлива с нами, может, тебе и впрямь стоит обойтись без нас! – заявил Роберт и, повернувшись к ней спиной, Направился к машине вместе с прижавшейся к нему Глорией. – Да, я хочу вернуться домой! – проговорила Дуглесс, наклоняясь в поисках оброненной сумочки. Но ее не было! Дуглесс поискала за ближайшими к ней надгробиями, но сумочки и там не было! Услыхав шум автомобильного мотора, она в тревоге подняла голову.

Роберт собирается уехать, бросить ее тут!

Она помчалась к церковным воротам и добежала до них в тот самый момент, когда машина уже выехала на дорожку. К ужасу Дуглесс, Глория только помахала ей из окошка рукой, с которой свисала ее сумочка, но машина не остановилась!

Дуглесс еще немного пробежала за ней, но автомобиль очень быстро скрылся из виду. Растерянная и совершенно потрясенная, она пошла обратно к церкви. Стало быть, она – одна в чужой стране, совсем без денег, без кредитной карточки и даже без паспорта! Но хуже всего, что мужчина, которого она так любила, только что подло бросил ее!

Тяжелые створки дубовой церковной двери были отворены, и Дуглесс прошла внутрь. Здесь было прохладно, и только тусклый свет да высокие каменные своды внушали спокойствие и чувство благоговения.