– Я боюсь, что вы довольно плохо осведомлены в таких делах. Я готов поручиться, что квартиры эти ничем не отличаются от всех других в этом бедном квартале и отлично удовлетворяют их нанимателей. Иначе, к чему им было там селиться?
Тонкое лицо старого медика слегка покраснело.
– Мне крайне неприятно, – промолвил он, – вас разочаровывать, но, говоря об этих квартирах, я говорил только о том, что видел своими глазами.
– Не могу ли я что-нибудь для них сделать, дядя Габриэль? – быстро проговорила Ирэн.
Он поднял свою тонкую морщинистую руку.
– В этом нет надобности, дорогая. Вашему брату стоит только распорядиться, чтобы его управляющий предоставил каждой семье отдельное помещение за половину той платы, которую с них взимают теперь, и тогда жильцам не понадобится сдавать от себя углы. Эта мысль принадлежит не мне, я ее слышал от одного тряпичника, предлагавшего поместиться у себя другому бедняку.
Он встал.
– Быть может, я вас не скоро увижу опять, граф Феттерних, – учтиво произнес он, протягивая руку.
Франц ворчливо что-то пробормотал.
– До свиданья. Не поговорить ли мне с вашим управляющим? Я его довольно часто встречаю, и он мне кажется недурным человеком. Или вы сами поговорите с ним?
– Я думаю, что сам справлюсь с этим делом, благодарю вас, – проговорил Франц с недовольным видом.
Как только дверь затворилась за дядей Габриэлем, он вскочил и сердито воскликнул:
– Что за несносный старый холостяк! Чего он суется не в свои дела! Мне и без того туго приходится, а тут еще этот старый дурак косится на мои доходы. Сам, наверное, обзавелся круглым капитальцем.
Ирэн пожала плечами.
– Дядя Габриэль отдает девять десятых своего дохода бедным, – сказала она. – Это всем известно.
– Прекрасно, я ему не препятствую, – проворчал он. – Мне это безразлично.
Он подошел к окну и стал смотреть на покрытый снегом парк. Маленький Карл вышел во двор со своими санками. Ирэн тоже подошла к окну.
– Тепло ли он одет? – заботливо произнесла она.
Франц засмеялся:
– В меховой шубке, меховых сапожках и рукавичках! Если этого еще мало, то он должен быть совсем кисляй. Но он крепыш, я давно не видел такого крепкого мальчика. Кстати, Ирэн, в каком положении ты осталась?
– В каком положении?
Она посмотрела на него с недоумением.
– Сколько тебе оставил муж?
– О, все завещано ребенку, ты знаешь.
– Неужели он тебе ничего не оставил, ни копейки?
– О, нет, он был очень щедр ко мне. Мне завещана пожизненная рента в две тысячи.
– Щедр! – Франц презрительно хмыкнул. – А сколько получил мальчишка?
– Все, – сказала Ирэн. – Я теперь начинаю сознавать, какая трудная задача воспитать богатого наследника.
– А твой щедрый супруг распорядился, чтобы твой доход уменьшился в случае твоего вторичного выхода замуж?
– Я теряю половину ренты. Но не думаю, чтобы я захотела во второй раз выходить замуж. С меня… – Она остановилась, потом с горечью прибавила: – С меня довольно одного раза.
Франц отошел от окна разочарованный. Вышло совсем не так, как он ожидал. Начать с того, что он пока ничего не выудил, а наоборот – еще старый дурак пытался выудить что-то у него. Затем он узнал, что Ирэн получила только две тысячи в год, и убедился, по тону ее последних слов, что, вместо благодарности к нему за то, что он устроил ее замужество, оно возбуждает в ней только глупые болезненные воспоминания.
Он подошел к столу и налил себе стакан вина.
– Однако, я думаю, – сказал он, – что немалая толика денег должна пройти через твои руки из расходов на мальчугана?
Ирэн задумчиво подошла к одному из высоких венецианских стульев и села.
– Конечно, я управляю всем, что принадлежит Карлу.
– Тогда тебе не приходится думать о тех жалких двух тысячах, – сказал Франц со смехом.
Ирэн посмотрела на него.
– Я не понимаю тебя. Ведь я только опекунша Карла.
– Ты не станешь же меня уверять, что на мальчугана может уйти весь доход?
– О, Франц, милый, ты хочешь занять у меня денег? Сколько тебе надо?
Он слегка покраснел, но чувство стыда не помешало ему слегка округлить сумму, которую он собирался попросить.
После этого его отношение к Ирэн сделалось покровительственным, он остался к чаю и, наконец, удалился как раз в тот момент, когда дядя Габриэль появился в галерее.
Габриэль фон Клеве жил вместе со своей сестрой и ее семьей в их особняке на Херренгассе.
Ряд его комнат выходил в длинный коридор, отделенный от остального помещения дверью, обитой бязью.
Читать дальше