Дик Портер - Преданное сердце

В чувство меня привела песня "Ты не можешь быть верным"; время уже близилось к полуночи, Эрика велела мне быть назавтра в хорошей форме, и я выполню ее приказ. Поднявшись, чтобы уйти, я с удовольствием отметил, что не шатаюсь: после пяти литров крепкого пива я был навеселе, но отнюдь не пьян. Я ощущал какую-то удивительную гармонию со всем миром, полное единство с людьми и с природой. У выхода из парка Терезиенвизе я стал было ловить такси, но потом решил, что грешно в такую чудесную ночь ехать на машине, и пошел домой пешком через Карлсплатц и Максимилианплатц, и каждый шаг доставлял мне истинное наслаждение. Через час я уже входил в квартиру, не переставая думать о том, что надо быть в хорошей форме: поэтому, чтобы ночью меня никто не разбудил, я сунул телефонный аппарат в гостиной в ящик стола, а с аппарата, стоявшего около кровати, снял трубку. Купаясь в приятных воспоминаниях о прошедшем вечере и в радужных мечтах о будущем, я быстро заснул.

Мне снился сон про Дунай, когда внезапно раздался какой-то звонок. Я машинально протянул руку к тумбочке, чтобы выключить будильник, но это был не будильник. Звонили в дверь. Который теперь час? Где я? Что я тут делаю? Накинув халат, я пошел открывать и по дороге осознал: я в Мюнхене, отдыхаю, как велела Эрика, а какой-то паршивец названивает в дверь и мне мешает. В окно гостиной я увидел, что солнце уже поднялось; часы показывали семь восемнадцать.

— Кто там? — крикнул я. В глазок никого не было видно.

— Заказное письмо, — ответил чей-то голос.

Я не успел даже приоткрыть дверь: ее с силой распахнули снаружи, и в проеме возникли двое полицейских с пистолетами. Позже я вспомнил, что пистолеты были направлены не на меня, а вверх, но в тот момент, находясь в остолбенении, я видел только их. Человек в штатском сунул мне под нос свое удостоверение и сказал:

— Полиция. Ваше имя?

— Хэмилтон Дейвис.

— Документы!

— Они в спальне.

— В квартире кто-нибудь еще есть?

— Нет, я один.

— Попрошу сходить за документами. Мы пойдем за вами.

За моей спиной они проскочили в гостиную и застыли у дверей. Когда я дал инспектору свой паспорт, он сперва долго сравнивал мое лицо с фотографией, а потом еще пристально изучал, не переклеена ли она.

— Есть ли у вас что-нибудь еще, удостоверяющее вашу личность?

Я протянул ему бумажник, до отказа набитый всякими визитными карточками. Перебрав их, инспектор удовлетворительно кивнул и сказал:

— Дело в том, что мы испытываем в отношении вас определенные опасения. Не могли бы мы присесть?

Мы сели. Мне были возвращены паспорт с бумажником, а оружие было спрятано.

— Знакомы ли вы с семейством фон Вальденфельсов? — задал вопрос инспектор.

Ну вот, дождались! Макс все узнал и решил мною заняться.

— Вообще-то, я о них слышал.

— Вы не знакомы ни с мужем, ни с женой?

— Госпожу фон Вальденфельс я знал немного — очень давно.

— И с тех пор не поддерживали с ней отношений?

— Не могли бы вы объяснить, в чем, собственно, дело?

— Вы не являетесь близким другом этой семьи?

— Нет, не явлюсь. И если вы собираетесь меня допрашивать, я хотел бы, чтобы при этом присутствовал адвокат.

— Адвокат не потребуется. Мы должны сообщить вам неприятное известие, господин Дэйвис. Видите ли, господин и госпожа фон Вальденфельс были вчера убиты.

Инспектор начал рассказывать, как это все произошло, но я ничего не понимал: голова кружилась, мысли путались. До слуха долетали отдельные слова — про какого-то почтальона, про вертолет, про выстрелы у бассейна, — но я видел только одно: мертвую Эрику. Мне казалось, что я ничем не выдаю своих чувств, но, видимо, это было далеко не так, потому что инспектор спросил:

— Господин Дэйвис, вам плохо?

— Это все так неожиданно…

— Репортерам мы сначала решили ничего не сообщать: думали, что возможны новые убийства. Сосед фон Вальденфельсов, господин Шварц, пытался вам дозвониться всю ночь. Когда вы и утром не подошли к телефону, мы стали опасаться, что с вами тоже что-нибудь случилось. Именно поэтому мы и приехали. Еще раз прошу извинить нас за столь грубое вторжение, но нам требовалось убедиться, что вы — это вы и что с вами все в порядке.

— Благодарю вас.

— Вам ничего не нужно, никакого лекарства? Вид у вас неважный.

— Ничего, скоро пройдет.

— Если не возражаете, я оставлю снаружи охранника. Лишняя осторожность не помешает. Шварцы с детьми сейчас тоже находятся под охраной на вилле фон Вальденфельсов.