Линда Ховард: Секрет благородства

Очевидно, что после трагической гибели жены Дрю Макаслин просто не замечал множества женщин, привлекаемых его зрелой мужественностью. Нет, она сыграла единственно правильно, поздравила себя Арден. Сегодня он посмотрел на нее. Возможно, завтра…

— У вас, должно быть, много друзей и родственников.

Пораженная мужским голосом, Арден развернулась и, к своему ужасу, обнаружила, что уставилась прямо на застежку-молнию белых шорт. Рельефная выпуклость обеспечивалась либо очень коротким и плотно прилегающим нижним бельем, либо спортивным бандажом. Обе возможности вызвали горячую волну, пробежавшую по позвоночнику.

Она отвела глаза от промежности Дрю Макаслина и позволила себе оглядеть высокого мужчину в ярко-синей нейлоновой ветровке без рукавов, застегнутой лишь наполовину и обнажающей загорелую грудь, покрытую золотистыми волосами. Его улыбка была мечтой ортодонта. Ровные белые зубы сверкали во рту, подбородок был слишком сильным, чтобы не демонстрировать упрямство. Великолепные синие глаза точно подходили под описание репортеров.

— Простите?

Арден от всей души надеясь, что голос не выдает ее нервозность.

— Судя по всему, вы заняты написанием многочисленных посланий. Я предположил, что это открытки домой. Что-то типа: «Желаю тебе побывать здесь».

Голос был ясным, настоящий густой баритон без хрипотцы, а тон — странно интимным.

Она улыбнулась, помня, что должна изображать беспечное безразличие.

— Нет. Не открытки. На самом деле нет такого человека, который тосковал бы по мне.

— Тогда никто не станет возражать, если я присоединюсь к вам.

— Я могу возразить.

— Правда?

Не смея выдать ликование, Арден помолчала, успокаивая тяжело бьющееся сердце, потом произнесла:

— Нет, пожалуй, нет.

Мужчина бросил под стул матерчатую сумку, сел напротив и, нагнувшись над усыпанным бумажками столом, представился:

— Дрю Макаслин.

Она пожала протянутую руку.

— Арден Джентри.

Она дотронулась до него! Глядя на их соединенные руки, изумилась такому чуду — их первому физическому контакту, ведь…

— Вы в отпуске? — вежливо поинтересовался он.

Она выпустила его пальцы и откинулась на спинку стула, пытаясь избавиться от неуместного легкомысленного восторга.

— Не совсем. И по делу и ради удовольствия.

Дрю махнул официанту.

— Хотите чего-нибудь еще? — спросил он, указывая на ее стакан.

— Ананасовый сок, — улыбнулась Арден.

— Все правильно, вы — приезжая, поэтому еще не начало тошнить от этой штуки.

Жаль, что у него настолько приятная улыбка. Чрезмерная сексуальная привлекательность отвлекала от причины, по которой она стремилась познакомиться с ним, втереться в доверие и, если получится, стать его другом.

— Леди хочет ананасовый сок, а мне четыре стакана воды, пожалуйста, — заказал он.

— Сию минуту, мистер Макаслин. Вы сегодня здорово играли.

— Спасибо. Поспешите с водой. Я сильно пропотел.

— Да, сэр.

— Вы действительно хорошо играли, — подтвердила Арден, когда официант поспешно отправился за заказом Дрю.

Он какое-то время изучал ее лицо, потом обронил:

— Не думал, что вы вообще заметили состязание.

— Для этого надо быть слепой и глухой. Я не слишком увлекаюсь теннисом, но знаю, что сейчас вы играете лучше, чем несколько месяцев назад.

— Значит, вы узнали меня?

— Да. Видела по телевизору, раз или два.

Он казался по-мальчишески удрученным, улыбка Арден расцвела еще шире.

— Вы знаменитость, мистер Макаслин, — успокаивающе пробормотала она. — Люди во всем мире знают ваше имя и лицо.

— И большинство из этих людей беззастенчиво пялятся на меня, когда я на публике.

В голосе звучало легкое недовольство.

— Как ваши фанатки вон там?

Она кивнула на огороженную площадку, где бесновались его поклонницы. Но сейчас толпа поредела.

Дрю застонал.

— Поверите ли, я начал тренироваться здесь, потому что мне обещали анонимность и уединение? Кроме того, это лучшие корты на Мауи. Но мы не учли, что отдыхающие на курорте имеют доступ к спортивным площадкам. Когда разнеслись слухи, что я здесь тренируюсь… — он раздраженно вздохнул. — Ну, вы сами видели, что происходит.

— Большинству мужчин польстило бы такое обожание.

Он скривился и быстро сменил тему разговора.

— Так все-таки, что же это такое? — он махнул рукой на бумаги, разбросанные по столу.

— Заметки. Я внештатный автор.

Мужчина тут же отпрянул, почти физически, хотя и не двинулся с места. Глаза стали холодными и враждебными, чувственные губы поджались в недовольную полоску. Дрю со злобой обхватил запотевший стакан воды, принесенный официантом.