Анна Яковлева - Из ворон в страусы и обратно

– При чем здесь беременность?

– Гос-споди, с кем я живу! – Взгляд Валежанина выражал смертельную скуку. – Ты разве не в курсе, что из-за дефицита массы тела развивается гормональная недостаточность? В этом состоянии женщина не может забеременеть.

– Откуда ты это взял? – Нилка смотрела на любимого расширившимися от ужаса зрачками.

– Оттуда. Читать литературу нужно.

– Но у меня задержка, – пролепетала Нилка.

Задержка – всемогущее слово, козырная карта всех фавориток – прозвучало плоско, совсем не так убедительно, как хотелось Нилке.

– Спорим, – Вадим и снизил голос до шепота, – твоя задержка – это никакая не беременность, это и есть гормональное нарушение.

Ликвидировав Нилкину безграмотность, он легко поднялся и так же легко бросил:

– Расплатишься, анорексичка.

Не дав Нилке опомниться, подлетел официант. Совершенно ничего не соображая, Нилка достала и протянула карту.

Гормональная недостаточность? Что за бред?

Завтра же она купит тест на беременность и умоет Вадима.

…Правда оказалась еще более удручающей.

Ассоциация модельеров, эта инквизиция от фэшн, действительно выдала новые рекомендации.

Тест показал одну полоску.

Задержка – козырная карта фавориток всех времен и народов, краеугольный камень отношений полов – оказалась мистификацией, как и все вокруг, как вся мода с ее кумирами и героями!

Совершенно раздавленная ссорой с Вадимом и предчувствиями, Нила проскользнула в гримерную.

В гримерной звучала музыка, сновали ассистенты и фотографы, царила деловая атмосфера дефиле, и Нилку отпустило.

Команда французского дизайнера готовилась к авангардному показу.

Тихо переговариваясь, Нилкой тут же занялись стилист и парикмахер.

Для начала на Нилкиной многострадальной голове устроили безумный начес. Начес был немедленно залакирован, и в центр, как в птичье гнездо, водружен миниатюрный черный колпак на резинке.

Довершил начатое макияж арлекина.

Нилка все еще рассматривала себя в зеркале, когда за спиной замаячили двое джентльменов и дама – все в деловых костюмах. Ангелы мести.

Вокруг Нилки все разом смолкло, она стояла, с каждой секундой отчетливей ощущая изоляцию, и физически ощущала ужас, сковавший сердце.

– Прошу прощения, – обратился к Нилке по-русски один из посетителей.

– Да? – Рука бессильно повисла, зеркало выпало. Нилкин отсутствующий взгляд отметил трещину, прострелившую амальгаму.

– Вы Неонила Кива?

– Да, это я.

– Вам придется пройти с нами.

– Зачем? – без выражения спросила Нилка – жалкая попытка оттянуть момент истины. Все было ясно. Каким-то образом она уже знала, что последует за этим конвоированием.

Революционная «тройка» приговорила ее к расстрелу. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Ее выведут за угол и расстреляют по подозрению в заговоре против красоты и здоровья.

– Простая формальность, – скупо улыбнулась дама.

Обтекаемая фраза вызвала всплеск активности в организме. На Нилку обрушился поток детских мыслей: «А вдруг… А если…»

Если бы только это было возможно, если бы она превратилась в какое-нибудь насекомое и пересидела неприятности в норке или под корой дерева, дождалась бы, пока все пройдет… Ведь все обязательно пройдет.

В детстве и ранней юности все проходило, пока она отсиживалась от домашних скандалов у Белкиных.

Белкины далеко. Родители упокоились. Бежать некуда.

С опрокинутым лицом Нилка шагнула навстречу судьбе:

– Хорошо, идемте.

Крестный путь из гримерной в комнату отдыха мимо зала показов, мимо кухни-столовой, мимо подсобки оказался коротким.

Из болота собственных мыслей Нилка вынырнула только один раз – когда им навстречу вылетела рыдающая девочка, худышка-подросток.

«Ты будешь следующей», – сказала себе несчастная Неонила.

Несмотря на очевидную безысходность, мозг заработал в поисках выхода.

Можно отпроситься в туалет и попросту сбежать. Можно, наконец, дезертировать в обморок. Можно…

Не отпрашиваться в туалет – просто рвануть из офиса и затеряться в толпе.

С каждым шагом, с каждой секундой возможности таяли, а Нилка так ничего и не предприняла. Да и затеряться в толпе с ее раскрасом было бы проблематично.

… Бывшие лучшие друзья – весы – превратились в личного врага, в пыточный инструмент.