Клер Кальман - Слово на букву «Л»

Белла рассматривает картину с Уиллом, как будто видит ее в первый раз. Ее радует, как передан разворот его плеч, как схвачен наклон головы — это так похоже на настоящего Уилла; она не думала, что у нее выйдет так хорошо. А за ним — стена, протяни руку и ощутишь каменную прохладу. Его лицо наполовину в тени, свет падает из-за спины.

— День добрый, — приветствует ее Фиона, — зашла проверить, что еще ушло?

— Нет, просто проходила мимо.

— Ага, как же. Да не стесняйся. Я бы на твоем месте названивала сюда каждые полчаса. Кофе?

Белла прошлась по выставочному залу, отмечая красные значки на проданных вещах. Она насчитала восемь среди своих собственных картин. Это не так уж и много, но она знает, что не может ожидать большего в первые дни. Тем не менее тайком она подсчитывает продажи у других трех участников выставки. Это никакое не соревнование, одергивает она себя, но продолжает считать. У одного продано шесть, у другого три, а вот у третьего нет ни одного красного почетного значка. Как ужасно! Но не удивительно. Впрочем, если бы с ней такое случилось, она дала бы Вив денег и подослала ее в галерею.

Фиона проверяет расчетную книгу.

— Девять. Неплохо, очень неплохо. Когда ты в следующий раз выставишься — с сольной выставкой, — она наверняка будет удачной.

В следующий раз.

— Девять? А я насчитала только восемь.

— Да? А ту, что в витрине, ты посчитала?

— Наверно, продалась маленькая картина? Это хорошо, она была моим первенцем.

— Нет, большая. Вообще-то, я уже собиралась тебе звонить. Я не нашла к ней ценник. Но думаю, что она стоит столько же, сколько остальные такого же размера. Какой-то дядька вчера утром внес за нее залог. Она мне больше всех нравится, кстати. Нравится, как ты умеешь показать, что знаешь, о чем думает парень на картине, знаешь, но не все. У меня прямо мурашки по коже.

Большая? Но ведь не та, где Уилл?

— Это, должно быть, ошибка. Она не продается. Дональд знает, я его предупредила. Но он сказал, что все равно выставит ее в витрине, ему показалось, что она будет привлекать прохожих.

— Ой. А мне он не сказал.

Фиона лезет в витрину и приподнимает картину.

— Видишь, никакого стикера. Ой, черт. — Она поднимает что-то с пола и предъявляет Белле палец с прилипшей к нему белой бумажкой, на которой написано: НЕ ДЛЯ ПР.

Бедная Фиона не знает, как извиниться. Может, художница все-таки передумает?

Белла успокаивает себя. Это всего лишь картина. К чему так переживать? И вообще, если повесить ее дома, она только будет ее расстраивать. Но…

Но это все, что у меня осталось.

— Дело в том, что… — начинает было она.

Но Фиона прерывает ее. Она попробует позвонить покупателю, объяснить ему ситуацию. Возможно, он согласится взять другую картину, и у них даже не будет убытков. Она позвонит прямо сейчас, только проверит, есть ли у них его номер, по которому его можно застать днем. Пусть только Белла минуточку подождет.

— Алло? О, доброе утро. Это Фиона, из галереи Макинтайер. Могу я поговорить с мистером Хендерсоном?

Мистер Хендерсон? О боже, боже мой. Уилл.

— …узнать, вы хотите именно эту картину?

Уилл.

— …недоразумение.

Уилл.

— …быть может, возьмете другую?

Белла отчаянно жестикулирует, хватает ручку и пишет: ПУСТЬ ЗАБИРАЕТ.

— Хм, простите, мистер Хендерсон. Очевидно, все разъяснилось. Да. Это моя ошибка. Мне ужасно неловко, что оторвала вас.

Она смеется. Сколько раз она этим своим смехом заставляла и Беллу смеяться тоже.

— Да. Извините еще раз. Да. В любое время, после шести. Спасибо. До свиданья.

— Фу-у, — в шутку утирает Фиона пот со лба. — Хороший мужик, но в картину вцепился, как зверь. Спасибо тебе, что передумала. Иначе Дональд всю неделю смотрел бы на меня волком.

Белла почти уходит, когда Фиона спрашивает, не желает ли она взглянуть на отзывы. Отзывы? Какие отзывы? Однако Фиона действительно вручает ей Книгу отзывов. В ней указана дата частного просмотра, а ниже стоят подписи посетителей. Некоторые из них оставили рядом краткие пометки. Вив: «Потрясающе! Достойно Национальной Галереи». Ник: «Покупайте, пока не расхватали». Джейн: «Я не очень разбираюсь в искусстве, но эти работы — просто прекрасны». Селин: «Полная настроения и внутреннего напряжения живопись». Энтони: «Вермеер — вдребезги!» И даже родители — пространные замечания отца и экзальтированные восклицания матери: «Magnifico! В мире искусства появилась новая дива».