— О, две души живут в груди моей! — второй душой Жоржа Червонописского, мужественной его душой, был тяжелый, низко рычащий, черный, агрессивный «Харли-Дэвидсон», распространяющий запахи масла и кожи, блещущий хромом, как потом, стекающим с лица боксера, Жоржик так и называл свою любовь — Тайсон.
Когда он вывел зверя из-за гаражных грат, было еще светло, но Жорж увлекся, гоняя его по дорожкам, усыпанным искристой пылью, и домой возвращался уже во тьме. Пошел мокрый снег, пришлось сбросить скорость, поэтому он увидел мелькнувшую в луче галогеновой фары нахохлившуюся собаку, сидевшую под деревом у дороги. Жорж с сочувствием относился ко всем животным, кроме большинства людей, в кармане у него лежал кусок праздничной колбасы, и в его распоряжении было все время во Вселенной. Он сделал круг по черной дороге, остановился на обочине и пошел к дереву, заранее улыбаясь в темноте и говоря «куть-куть».
— Трясця твоий матэри, — сказал он на давно забытом родном языке, когда рассмотрел то, что сидело под деревом. Он посмотрел влево и вправо — вокруг расстилались пространства тьмы, прорезаемые только белым лучом фары его мотоцикла, до ближайшего населенного пункта было не менее тридцати километров. — И что мы здесь делаем? — задумчиво спросил он. — Пингвин, да?
Девочка подняла голову, по ее лицу текла вода от растаявшего снега, смывая грязь, но на голове, покрытой драной вязаной шапчонкой, снег уже не таял.
— До утра замерзнешь на фиг, — продолжил он свою мысль, поигрывая своим куском колбасы и решая, что с ним делать дальше. От дороги порыв ветра донес раздраженный рык мотоцикла. — Щас-щас, — крикнул ему Жоржик, он понимал, что всем уже хочется домой.
Вальтро мягко подрулила к воротам и, заглушив двигатель, через двор повела мотоцикл к дому. Стояла июньская жара, Жоржик как всегда заснул в своем шезлонге прямо на солнцепеке, будить его было бесполезно, да и не к чему, поэтому, управившись с машиной, она просто оттащила его в тень вместе с шезлонгом.
Было около двух пополудни. Вот-вот должна была заявиться Нелли, с неба лились потоки жара, стволы сосен истекали бальзамической смолой, откуда-то доносился обморочный голос кукушки, в траве звенели цикады. Нелли сразу полезет в бассейн и будет сидеть там, пока не посинеет, — с обедом можно было не торопиться, но разгрузить багажники и поставить напитки в холодильник следовало прямо сейчас.
Когда она выходила из гаража, прижимая к груди пакеты и бутылки, из шезлонга донесся сварливый голос Жоржика.
— Ты соберешься когда-нибудь в магазин? Я же просил тебя привезти воды и курева! — Жоржик завозился в полосатой парусине и осоловело уставился на нее.
Вздохнув, Вальтро остановилась, давая ему возможность сфокусировать взгляд на припасах в ее руках.
— А-а-а, — удовлетворенно произнес Жоржик и снова упал.
Проявить сварливость было вопросом принципа, курево и минералка у него не переводились никогда, но обозначать свое присутствие являлось необходимым для поддержания порядка в доме. Собственно, порядок поддерживала Вальтро, но Жоржик необходимо присутствовал.
В кухне Грета приветливо застучала хвостом ей навстречу, но с полу не встала, пол был прохладным, и здесь работал кондиционер, а Грета была догиней королевских кровей и в такую жару не высовывала из дому свою умную седую морду. Вальтро подержала возле ее носа стейк в качестве ответного жеста доброй воли, но Грета отвернулась с выражением вежливой брезгливости и прикрыла желтые глаза.
Торопясь окунуться, пока не приехала Нелли ине вывела бассейн из берегов, Вальтро быстро рассовала продукты и побежала к воде. Бассейн, собственно, представлял собой естественный источник, накрытый изящным навесом о четырех резных столбах. Вода здесь близко подходила к поверхности, в земле был вырыт колодец, шириной два на два метра и глубиной в полтора, дно его засыпано крупным кварцевым песком, а стены выложены гранитом, вода в нем была всегда одной и той же температуры, а по сравнению с летней температурой воздуха — ледяной. Жоржик, который много времени провел в Средней Азии, называл эту штуку «кяризом» и очень ею гордился.
Вальтро сбросила одежду на гранитный бортик и — а-х-х! — погрузилась в кристальную воду. Жоржик, которого шум воды вывел из состояния релаксации, начал намацывать очки, чтобы насладиться зрелищем. Вполне невинно, поскольку некоторые его особые склонности, к великому сожалению Вальтро, надежно предохраняли ее от его слишком пристального внимания. К тому времени, как Вальтро прыгнула в колодец, волны времени уже вынесли ее к ее двенадцати или тринадцатилетию, но, глядя на ее лицо и фигуру, никто не дал бы ей меньше пятнадцати.
Читать дальше