Джон О'Хара - Время, чтобы вспомнить все

Именно поэтому Эдит нетрудно было изображать удовлетворенность жизнью, несмотря даже на то что у нее вскоре появилась новая причина презирать своего мужа. Она неизбежно оказалась первой свидетельнице его пьянства, а поначалу была и единственной. Количество выпиваемого им спиртного стало очевидным из присылаемых домой счетов — поначалу только из магазинов, а потом и из клуба «Гиббсвилль». Эдит выискивала и постоянно находила все более заметные признаки того, что злоупотребление спиртным не проходит для Джо даром.

— Я готовлю все его любимые блюда, а мистер ничего не ест, — бывало, жаловалась Мариан.

И Эдит старалась выгородить Джо, делая вид, что верит, будто он съел сытный ленч днем в клубе. Эдит сама убрала за ним после его первого кровотечения и рвоты, и потом, когда она ненастойчиво предложила Джо вызвать Билли Инглиша, а он отказался, она послушно согласилась не вызывать его. Но Билли Инглиш пришел к ней сам.

— Эдит, Джо слишком много пьет, — сказал он. — С этим надо что-то делать.

— Я бы хотела, чтобы вы с ним поговорили, — сказала Эдит. — Или вы уже это сделали?

— Нет, не сделал. Я, похоже, его проглядел. Я узнал об этом от другого врача. Я, его друг, и не заметил такое. Знаешь, кто обратил на это внимание?

— Так это уже стало заметно?

— Глазному врачу заметно. Джо пошел к Фергусону за новыми очками, а тот ему очков не дал. Он сказал Джо без обиняков, что, по его мнению, Джо нужны очки из-за того, что он пьет. Центральная дистрофия сетчатки. Плохо видно то, что прямо перед тобой. Я должен был обратить на это внимание: уже несколько человек спросили меня, не обеспокоен ли чем-то Джо и не работает ли он слишком много. Он шагал этим людям навстречу и их даже не заметил. Эдит, я хочу, что ты велела ему прийти ко мне на осмотр.

— Я с удовольствием это сделаю, но как?

— Я не знаю как. Ты его жена. Ты в последнее время присматривалась к своему мужу? И я спрашиваю это без всяких шуток.

— Ну и вопрос!

— Хорошо, ответь тогда на следующие вопросы: он стал в последнее время носить брюки большего размера?

— Да, стал.

— Ты не заметила, что у него поредели волосы на лобке?

— Нет, я этого не заметила.

— А может, ты в этом направлении уже и не смотришь? Ты обращаешь внимание на его ладони?

— Нет.

— Тогда обрати. Они, очевидно, порозовели, — сказал Билли.

— К чему вы ведете?

— Ты ведь слышала о циррозе печени. От него умер твой отец.

— О Боже, — вырвалось у Эдит.

— То, что Фергусон пришел поговорить об этом со мной, дело необычное, но он знает, что Джо не только мой пациент, но и мой друг. И еще он знает, что у меня осталось совсем не много пациентов. И ему нравится Джо. Я вот что скажу тебе, Эдит: если Джо стесняется идти ко мне или у него есть на этот счет какие-то сомнения, ничего страшного. Я не обижусь, если он пойдет к другому врачу. Но уговори его пойти к врачу, и сделай это как можно скорее.

— Я постараюсь, — сказала Эдит.

— Одних стараний недостаточно. И обрати внимание на кровотечения. Если у Джо начнется рвота кровью, звони мне немедленно.

— Спасибо, Билли.

— Не благодари меня, благодари Фергусона.

— Я с доктором Фергусоном едва знакома, — сказала Эдит.

Что толку говорить с Джо, когда доктор по имени Фергусон, с которым Джо был едва знаком, уже сказал ему, что он слишком много пьет? И что толку разговаривать с человеком, который пьет из-за любовного романа с какой-то женщиной в Нью-Йорке? Пьет из никчемной почтительности к невесть кому и желания огородить какую-то ничтожную шлюху.

Эдит давно уже перестала ценить своего мужа. А при их новых отношениях — теперь уже не таких и новых — они оба, словно по обоюдному согласию, избегали разговоров, в которых хотя бы один из них мог выразить озабоченность состоянием другого. Если уж они приговорили себя — а так оно и было — к совместной жизни, не подразумевавшей даже дружеских отношений, что, по мнению Эдит, все же было лучше, чем жизнь порознь, то, согласно продуманному ею плану, не стоило устраивать малоприятных сцен и из-за них лишаться этого преимущества. И еще, сказала себе Эдит, она делает Джо одолжение, позволяя ему жить так, как ему заблагорассудится.

Ее «философское» отношение к этому вопросу всего лишь раз подверглось осуждению. Однажды Джоби, преподававший кодирование в «Офисе стратегических служб» в окрестностях Вашингтона, приехал домой в Гиббсвилль, как он выразился, на «бифштекс», и во время своего визита случайно наткнулся в клубе на доктора Инглиша. После разговора с доктором он явился к матери, в комнату для рукоделия.