Сергей Лукьяненко - Войны Сорока Островов

Дверь хлопнула, и я сдернул руки с гитары, как ребенок, пойманный за постыдной шалостью. В банкетный зал вошел Бессмертный Гайд Ириан. Восьмидесятилетний мужчина в белом плаще, скуластый, длинноволосый, широкоплечий. Истинный вождь своего Острова.

– Приветствую, менестрель! – он взмахнул рукой, проходя к своему креслу во главе стола. Следом, негромко разговаривая, потянулись старики, их женщины, мечники личной стражи, дежурные прислужники-беспамятные. Жен самого Ириана не было. Молоденькая рыжая девушка, чье имя я вчера даже не запомнил, вероятно еще отсыпалась. А пожилая Льен, умница и красавица, для которой я очень любил петь, редко появлялась на утренних сборищах.

Я с трудом нашел силы кивнуть Ириану. Но гайд не обратил внимания на нарушенный этикет.

– Ты слагаешь песню, менестрель?

– Гайд Ириан никогда не ошибается, – с запоздалой вежливостью ответил я.

– И ты сможешь порадовать нас этой песнью перед уходом?

– Боюсь что нет, Бессмертный Гайд. Песне нужен срок, чтобы родиться и вырасти.

– Четверть века, как человеку? Да, менестрель? – Ириан улыбнулся, и старики торопливо подхватили смех.

– Иногда больше, гайд. Иногда в два раза больше, – не понимая, что на меня накатило, ответил я.

Мечники дружным смехом поддержали ответ. Женщины позволили себе захихикать. Но Ириан не смеялся. И некоторые из стариков – тоже.

– У тебя острый язык, менестрель, – холодным как ночной ветер голосом ответил Ириан. – Порой я думаю, что слишком острый язык менестреля должен приравниваться к мечу. А менестрель с мечом не должен жить.

– Возможно, Бессмертный Гайд. Ты лучше нас знаешь, что такое жизнь.

Вот теперь наступила полная тишина. И мечники, и старики, все смотрели на Ириана, ожидая его реакции. И даже Говорящих с Богами не было в зале, чтобы разрядить обстановку. Проклятый Аскин!

– Острый ответ, менестрель! – Ириан все-таки улыбнулся, и зал мгновенно расцвел в улыбках. – Порой мне кажется, что ты бы мог заставить покориться меч Врага!

– Бессмертному Гайду виднее, – прошептал я. – Но мое оружие – песни.

– Но и в песнях есть клинки, не так ли? Ты не споешь нам песню о деревянных мечах, менестрель?

Я посмотрел в глаза Ириана, но в них нельзя было прочесть ничего. Откуда он знает?!

– Я не слышал такой песни, Бессмертный Гайд.

И снова мгновения тишины, пока Ириан принимал решение.

– Значит меня обманули, менестрель. Что ж, я наказываю обманщиков, но сейчас – время отдыха.

Один из стариков сделал жест прислужникам, и те стали торопливо наливать в кубки вино. Мне налили последним. Беспамятные порой отличаются удивительным чутьем.

Ушедшие Гайды, что же на меня нашло! Я рассорился с лучшим из властителей Островов!

Но почему такая малость послужила причиной опалы? Мне позволялось высмеивать поражения гайда и вышучивать его пьяные выходки! И никогда Ириан не проявлял гнева!

– Бессмертный Гайд, я вспомнил забавную песню о лучшем из королевств, – начал я. Ириан даже не повернулся в мою сторону. Лишь протянул кубок за новой порцией вина и сказал в пространство:

– Этим днем я хочу тишины.

Вот так.

Вокруг меня словно скорпионов на пол насыпали – мечники и старики быстро рассосались в разные стороны. Кубок мой опустел, но никто не спешил его наполнить. Враг бы побрал беспамятных!

Медленно, еще надеясь на возражения, я убрал гитару в чехол. Почему не пришла Льен… она бы потребовала песни, а Ириан с ней не спорит… Я искоса посмотрел на гайда – кутающегося в плащ из белой грифоньей кожи с перламутровыми застежками и глядящего в пустоту. Глаза его поблескивали таким же холодным синим перламутром. Гайд Торм когда-то спьяну клялся мне, что у Ириана стеклянные глаза, и на ночь тот прячет их в стакан с морской водой.

Сейчас я готов был поверить придурочному Торму.

– Спасибо за пищу и кров, – произнес я, вставая и забрасывая чехол с гитарой за плечи. – Меня ждет дорога, Бессмертный Гайд и его славные слуги.

Мне не ответили, но и не задерживали. Плевать. Я пошел к двери, на мгновение поймав свое отражение в зеркале. Спутанные волосы, красные от недосыпания глаза на бледном лице. Ну и видок.

В мутном зеркала овале…

По узким каменным коридорам я прошел в левое крыло замка, поближе к псарням.

Я ловлю свое движенье…

Потом, по винтовой лестнице, мимо сторонящихся беспамятных, спустился на первый этаж.