Елизавета Абаринова-Кожухова - Дверь в преисподнюю

Зала Поэтов была полна народу – ждали короля Александра. Безмолвные слуги в ливреях с потускневшей позолотой вносили и расставляли на низеньких столиках кувшины с вином и блюда со скромною закуской. Поэты, барды и менестрели – обнищавшая публика, именующая себя «служители муз» – числом около дюжины, располагались в самых живописных позах на невысоких мягких стульях вдоль стен, которые вместо доспехов и охотничьих трофеев украшали пожелтевшие пергаменты со стихотворными строчками, вставленные в узорчатые рамки. Выше, почти под самым потолком, высоким и закопченным, тускнели несколько узких окон, через которые с улицы проникал неверный вечерний свет, так что Зала почти утопала в сумраке. Юный паж в черном бархатном камзольчике, черном же трико и изящных черных сапожках, устроившись в самом темном углу Залы и время от времени встряхивая непокорными кудрями, выбивающимися из-под пурпурного берета, с нескрываемым любопытством разглядывал собравшихся – дам в некогда роскошных ярких платьях и господ, чей наряд в большинстве случаев больше напоминал шутовские кафтаны. Лишь двое не вписывались в общую картину. Один из них был господин неопределенного возраста в безукоризненном черном фраке, а другой – молодой парень в мешковатых штанах и рубахе, подпоясанной пеньковою веревкой. Он смущенно перебирал в руках какие-то листки и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Вдруг загудели невидимые рожки, и в Залу шаркающей походкой вошел Его Величество король Александр – пожилой сутуловатый человек с добродушным, чуть полноватым лицом, в слегка потрепанной горностаевой мантии и в короне, сдвинутой немного набекрень. В руках он держал большого белого кота с кожаным ошейничком. Все, кто был в Зале, вскочили с мест и почтительно склонились. Король милостиво кивнул и уселся на кресло резного дерева – оно стояло на небольшом возвышении как раз возле той стены, на верху которой были окна.

– Садитесь, господа, – печально махнул рукой Александр, и все опустились на свои места. – Что-то у нас темновато сегодня…

Слуги тут же зажгли свечи на нескольких медных канделябрах, и в Зале стало как будто чуть светлее, но в то же время и ее запущенность стала еще более явственной. Хотя паж в своем уголке и старался ничем не выдать своего присутствия, но король Александр, обозрев Залу, тут же выхватил его взором.

– Подойди ко мне, юноша, – поманил он пажа еле заметным движением руки. Тот приблизился к королю и почтительно опустился на одно колено. -Твой хозяин, боярин Василий, столь скоро покинул замок, что я даже не успел оказать ему должных почестей, как посланнику брата Дормидонта. Как зовут тебя, мой юный друг?

– П-перси, – немного запнувшись, ответил паж.

– Красивое имя, – кивнул король. – Не откажись же, Перси, от чести пребывать подле меня, пока мы будем услаждать свой слух высокой поэзией.

– Ваше Величество очень добры ко мне, – церемонно ответствовал Перси.

Слуги поднесли к королевскому креслу низенькую скамеечку, на краешек которой паж и присел.

– К тому же, – добавил Александр уже тише, – господин посланник назвал тебя ценителем изящной словесности. – И, несколько возвысив голос, король произнес: – Поэтический вечер объявляю открытым. Сегодня у нас в гостях… – Однако его слова внезапно прервались сухим кашлем. – Осень, -покачал головой король, – она меня сведет в могилу. – Александр грустным взором обвел Залу. – Вина, – негромко сказал он, слегка приподымая свой кубок.

Юный паж поспешно наклонил кувшин, и в этот миг мощный раскат грома потряс дворцовые своды. Красное, как кровь, вино плеснуло на тонкие кружева королевской рубашки. Король столь же грустно глянул на побледневшего пажа и с мрачным фатализмом заключил, обращаясь к своему коту:

– Дурной вечер – не правда ли, Уильям?

Взоры присутствующих обратились к королю. Они заглядывали в рот своему благодетелю, хотя за глаза иногда посмеивались над его рассеянностью и чудаковатостью.

– Какие-то смутные недобрые предчувствия витают в этой зале, – так же негромко продолжал король Александр, и было непонятно, то ли он обращается к присутствующим, то ли разговаривает с самим собой. – Гроза, дождь, ночь, вино. Огонь, вода, мрак, кровь. Опять разольются реки и затопят дороги. Быть беде. – В зале повисла томительная тишина, Александр поднял свои печальные глаза, и невидящий взгляд его остановился на парне в холщовой рубахе. Залу озарила новая вспышка молнии. Король вздрогнул и, будто пробудившись, громко произнес: – Да, так продолжим. – C этими словами король вытащил из-под мантии изящную серебряную коробочку, вынул из нее леденец и аккуратно отправил его в рот.