Елизавета Абаринова-Кожухова - Дверь в преисподнюю

– Ваше Величество, а как насчет Виктора?

– А что такое? – с неудовольствием спросил король.

– Ну, мы держим Его Высочество под надзором в его же покоях, -сообщил Беовульф. – До вашего распоряжения.

– Ничего, потом разберемся, – беспечно махнул рукой Александр. – Да, а кстати, что с той девушкой, с княжной Марфой?

– Жива и здорова, – ответил Зигфрид. – Она же, между прочим, и помешала нам отрубить Виктору голову.

– А, ну и правильно, – вздохнул король. – Не думаю, что сегодня подходящий день для казней. – Александр медленно двинулся в сторону трапезной. И уже на ходу спросил: – А почему я не вижу госпожу Чаликову?

– Так она ж теперь вместе с Марфой, – хмыкнул Беовульф. – Должно быть, у них там свои дамские разговорчики…

– Да нет, не думаю, что дамские. Скорее другое… – Однако договорить Его Величество не успел, так как прямо при входе в трапезную залу на него радостно вспрыгнул неведомо откуда взявшийся Уильям. Вскарабкавшись по камзолу и привычно устроившись на плече, кот что-то замурлыкал королю на ухо.

Так вместе с Катериной и Уильямом Его Величество вошел в залу. Уже успевшие рассесться за длинным столом рыцари поспешно вскочили.

– Садитесь, садитесь, – махнул рукой Александр.

Но тут дверь трапезной распахнулась, и Теофил впустил в залу еще нескольких гостей – и их появление господа рыцари также встретили не без воодушевления: то были поэты, которых сразу же после взятия замка вызвал из корчмы Флориан. Впереди шествовала собственной персоной госпожа Сафо – и хоть на ней все еще была та одежда, в которой она копала канавы, но, глядя на нее, никто бы не усомнился, что перед ним настоящая служительница муз.

По знаку Александра рыцари пододвинулись на скамьях, дабы высвободить место для поэтов, а слуги побежали за дополнительными столовыми приборами.

В королевский замок стремительно возвращалась прежняя жизнь и прежние порядки.

Недолгий осенний день клонился к закату. Анна Сергеевна и Каширский по-прежнему плелись по бесконечной пустынной дороге, которая змейкой вилась между болот. После долгих споров было принято решение, единственно возможное в их незавидном положении – пробираться к Гороховому городищу, минуя Белую Пущу, а по возможности и Царь-Город. Не будучи особенно искушен в географии параллельного мира, Каширский все же составил маршрут, который оказался в три раза длиннее, чем тот путь, которым путешественники обычно добирались от Новой Ютландии до Кислоярского царства и обратно. Однако другой возможности у них сейчас не было, и приходилось действовать, исходя из реалий. Особенно трудно было смириться с этим Анне Сергеевне, и она снимала нервное напряжение громкой и нелицеприятной бранью. Доставалось всем – и Каширскому, и барону Альберту, и королю Александру, и Виктору, но более всех – Василию Дубову. Каширский со скорбным видом внимал забористым речам своей наперсницы, и лишь при особо неприличных выражениях краснел и смущенно опускал глаза, будто красна девица.

– Посмотрите туда, – прервал Каширский очередную руладу Анны Сергеевны, посвященную Херклаффу и его «липовым» сокровищам.

– Куда? – резко обернулась Глухарева.

– Туда, туда, – Каширский указал вверх. По небу летела крупная темная птица. Но летела она как-то не очень уверенно – ее то и дело заносило в сторону.

– Ну и что такое? – скривила губки Анна Сергеевна. – Можно подумать, я орлов не видела!

– Это, кажется, коршун, – определил Каширский и для пущей важности даже произнес непонятное латинское слово. – И такое впечатление, что раненый…

– А мне что за дело, – злобно процедила Анна Сергеевна, – пускай хоть коршун раненый, хоть петух недорезанный!

В этот миг коршун камнем упал на землю прямо под ноги Анне Сергеевне и Каширскому – видимо, силы совсем его оставили.

– А давайте съедим его на ужин, – предложила Глухарева, глядя на недвижно лежащую птицу.

– С точки зрения диетологии, – начал было Каширский, но тут коршун чуть приподнялся, вскинул клюв и в мгновение ока превратился в высокого худощавого господина, одетого в темный фрак.

– Херклафф! – удивленно вскричал Каширский.

– Вот уж не ждали, – пробурчала Анна Сергеевна.

Надо сказать, что знаменитый людоед пребывал не в лучшей форме – фрак сильно помят и кое-где порван, всегда безупречно уложенные волосы растрепаны, и даже монокль с треснувшим стеклышком бесполезно болтался на цепочке. Словом, все говорило, что господин Херклафф только что побывал в весьма серьезной переделке.