Всеволод Иванов - ИМПЕРАТРИЦА ФИКЕ

- «Божией милостью Мы, Екатерина Вторая, императрица и самодержица всероссийская и проч. и проч. и проч…

…Слава российская, возведенная на высокую степень русским победоносным оружием, через заключение нового мира с самим ее злодеем была отдана уже в совершенное порабощение. А между тем внутренние порядки, составляющие основу целости всего нашего Отечества, совсем ниспровержены.

Того ради, убеждены будучи в опасности для всех наших верноподданных, принуждены мы были, приняв бога и его правду себе в помощь и особливо видя к этому желание всех наших верноподданных явное и нелицемерное, вступить на престол наш самодержавный, в чем все наша верноподданные, присягу нам учинили.

Екатерина. 28 июня 1762 году».

День несся как в тумане. Арестованы были все немцы-офицеры. Сел за решетку дядя Жорж Голштинский. Сел и генерал-полицмейстер Петербурга и Москвы барон Корф. Солдаты и народ переполняли залы Зимнего дворца, все были беспрепятственно допускаемы к руке императрицы. Купцы на радостях выкатили на углы улиц бочки с вином, с пивом, угощали народ.

Но так как опасались, что из Кронштадта может явиться флот во главе с царем, то Екатерина переехала из Зимнего в старый дворец Елизаветы Петровны на Мойку. Это еще больше прибавило энтузиазму в толпе. Войска плотной своей массой окружили дворец - ротные каптенармусы по своему почину привезли старое обмундирование, и солдаты с радостью сбрасывали с себя ненавистную прусскую форму и тут же переодевались в старые елизаветинские кафтаны.

В Кронштадт на галере был немедленно командирован адмирал Талызин, который получил с собой следующий собственноручный указ Екатерины:

«Господин адмирал Талызин от нас уполномочен действовать в Кронштадте, и что он прикажет, то и исполнять.

Екатерина».

Наконец стало известно, что в это время происходило в Петергофе.

Перед троном Екатерины предстали пыльные от тридцативерстной скачки три высоких вельможи - великий канцлер граф Воронцов, граф Александр Шувалов, князь Никита Трубецкой.

Все они еще вчера были в Ораниенбауме с императором Петром Третьим, присутствовали на шумном пиру. Император упился и поздно лег спать со своей подружкой Воронцовой. Около полудня он со свитой отправился в Петергоф к императрице Екатерине Алексеевне, чтобы на другой день отпраздновать там свои именины.

На многих экипажах по прекрасной дороге в Петергоф катила веселая, нарядная бездельная свита гуляк. Тут были прусский посланник Гольц, любовница царя Лизка Воронцова, два фельдмаршала - Трубецкой и Миних, принц Голштейн-Бекский, великий канцлер Воронцов, граф Шувалов, генерал-адъютанты Гудович и барон Унгерн, граф Девиер и много дам…

В два часа все общество подкатило к павильону «Монплезир» в Нижнем саду, выходили из экипажей, смеялись, шутя, разговаривая… Погода стояла отличная. Не прошло и десяти минут, как все изменилось: оказалось, что императрицы в Петергофе нет. Отбыла в Петербург с придворной дамой и с кавалерами! Экстренно!

Император сам бросился в ее спальню. Розовое пышное платье у туалета, казалось, смеялось и подмигивало ему.

- Что это значит? - спрашивал растерянно император направо и налево. - От нее всего можно ожидать!

Но он не получал ответа. Никто ничего не знал. К пристани Петергофа причалил тем временем баркас из Петербурга, на котором поручик Преображенской бомбардирской роты Бернгард привез фейерверк для завтрашних именин. Отплыл он из Петербурга в девять утра. Рассказал, что много солдат бежало по городу, кричали: «Да здравствует императрица Екатерина!» Среди придворных начались вскрики, рыданья, дамы забились в истерике. Шувалов в сторонке, выпучив глаза, совещался с канцлером. Воронцовым да с князем Трубецким. У Воронцова длинные морщины ходили по всему лицу, коротенький князь Трубецкой, выставив вперед руки, разводил ими недоуменно. Шувалов, конечно, отлично догадывался в чем дело.

Пошептавшись, трое первых, самых доверенных вельмож выступили перед царем:

- Ваше величество! - сказал граф Воронцов. - Долг наш, как ваших верноподданных, немедленно же ехать в Петербург, разузнать там, в чем дело, дабы это несносное состояние скорее прекратить. Ежели что подобное там и есть, то клянусь вам, что уговорю обезумевшую императрицу отказаться от всяких незаконных действий.

- Гут! - встречал обрадованный император. - Зер гут! В самом деле, поезжайте! Возьмите моих лошадей! Скачите!

Вот эта-то тройка вельмож, представ перед Екатериной, немедленно принесла ей присягу и осветила положение.