Генрих Далидович: Юля

— Находятся люди, что не только жалеют, но и сватаются, — сказала Наталья. — На днях здешний учитель, такой толковый, степенный человек, приходил, хлопчику конфеток дорогих принес, мне печенья, а ей духи, меня все по батюшке называл, расспрашивал, как живем. Как я поняла, хочет к нам в примаки пристать. Но она перекинулась с ним одним–другим словом и ушла из хаты. Шофер борисовский, тоже важный человек, на днях сватался, в город на двух детей брал. Наотрез ему отказала. Не знаю, что будет, как дальше жить станет.

— Мама, я же просила вас, — поморщилась Юля, не желая слышать больше этих обидных слов, — ничего вы не поправите, а душу мне растревожите. Что от того изменится, расскажу я вам все или не расскажу, будут люди знать или не будут?.. Все останется так же. Моя это боль, мне и переживать ее, мне и думать.

Она встала, посмотрела в окно: ей показалось, что во дворе кто–то промелькнул. Вгляделась в темень, но ничего не заметила и задернула занавеску.

— Давай, Микола, еще выпьем, — предложила она.

— Давай, Юлька. Я не могу тебе отказать. Хорошая ты, толковая баба. Ты, может, и не знаешь, как болит у меня душа из–за того, что у тебя все так. Если бы вышла за меня когда–то, не искала бы лучшего, хорошо, всем людям на зависть жили бы мы с тобой.

— Может, и очень я ошиблась, Микола, что не пошла за тебя, — призналась Юля, — молода была тогда, глупа, а ты не очень настойчив был. Ну давай, на здоровье!..

В дверь тихонько постучали. Когда Юля предложила войти, дверь медленно открылась, и в хату несмело вошла Любка — Миколина жена. Невысокая, толстенькая, в резиновых сапогах и старой юбке, только кофточка на ней была чистая, праздничная. Праздничным был и платок на голове.

— Добрый вечер! — сдержанно поздоровалась она. Засиживаться тут, видимо, не собиралась, потому что сразу позвала мужа: — Пойдем, Микола, домой.

— Иди, жена, выпей мою долю, — откликнулся Микола, — а то мне уже, может быть, и многовато будет сегодня.

— Присядь, Любка, — пригласила и Юля.

— Пошли, Микола. — Любка стояла у порога, садиться не собиралась. — Пойдем, Микола, что–то с младшим нашим случилось, может, придется в больницу везти.

— Что такое? — встревожился Микола.

— Да… — смутилась женщина. — Ну, жар большой…

— Придумываешь, — успокоился Микола.

— Присядь, Любка, — снова пригласила Юля, встала и подошла к гостье.

Та, маленькая, некрасивая, отступила в угол, к ухватам, сморщилась, злобно взглянула на Юлю, тоже невысокую, но пригожую, аккуратно одетую.

— Я не ожидала, Юлька, — губы ее, тонкие, казалось, посинели, вздрагивали, — не ожидала, что ты станешь чужих мужей сманивать, отца у детей отнимать.

— Ты что это говоришь? — вскочил со скамьи Микола, подбежал к жене.

— Я слышала, все слышала, — всхлипнула Любка. — Слышала, как ты недавно говорил, что хотел ее взять, слышала, что она ответила. Тогда, когда молодая была, одна, так отвернулась от тебя, уехала, а теперь сманивает, хочет осиротить детей.

— Ты Юльку не трогай, — злобно проговорил Микола, наступая на жену, оттесняя ее к порогу. — Я не позволю выдумывать.

— Что — выдумывать, — отступала и оправдывалась та. — Люди не напрасно говорят…

— Ну! — крикнул Микола. — Никогда до сих пор на тебя руки не поднимал, но если будешь болтать языком, получишь!..

— Ну и оставайся, бросай детей! — тоже закричала Любка и выскочила из хаты.

Бежала по двору и что–то громко кричала, плакала.

— Одурела, что ли? — Микола снова опустился на скамью, расстегнул на себе куртку.

Лицо его покрылось красными пятнами, руки дрожали.

— Не сердись на нее, Юля, — попросил он, стараясь как–нибудь загладить эту неловкость.

— Я не сержусь, — сказала она, — давай все же выпьем. Думали выпить за здоровье…

— Ты не огорчайся, Юлька, — продолжал упрашивать Микола, — я все улажу, все будет хорошо.

— Только ты не шуми, детка, не устраивай крика на всю деревню, — сказала Наталья, — может, ей кто–нибудь наговорил чего, подбил… А теперь еще подбавил: иди, посмотри, сидят вместе… А сердце бабье такое — услышала и затревожилась, взглянула и поверила. Даже не подумала, что это может быть, почему так случилось — вскипела…

— Все будет хорошо, тетка, — Микола начал успокаиваться, — баба моя горячая, но скоро отходит.

Он еще выпил, пытался говорить, но настроение уже у всех было испорчено, и разговор не клеился. Почувствовав это, Микола поблагодарил за угощение, забрал ружье, попрощался и пошел домой.