Йицхак Ави-Давид - Рассказы израильских писателей

Нет в мире б о льших оптимистов, чем люди науки. Они всегда идут навстречу новым испытаниям, которые сулят принести благо людям и решение вековечных вопросов… В вашем возрасте обычно уже кончают университет. Я знаю, что вам помешала война, и я позволю себе предположить — даже если это не совсем тактично с моей стороны говорить вам об этом открыто, — что некоторые из вас находятся в подавленном состоянии духа. Некоторые разуверились в том, во что ранее свято верили. Другие же пришли сюда со слабой надеждой обрести вновь нарушенный душевный покой.

Мне кажется, что я могу вам сказать кое-что утешительное. Это будет весть из того мира, куда вы сегодня вступаете. И мне кажется, что эта весть как бы адресована специально вам… Говорить или не говорить?

В зале воцарилась абсолютная тишина.

— Да или нет?

— Да! — загремел весь зал.

— Итак, вы были солдатами. Вы воевали. И вы боитесь, может быть даже подсознательно, что души ваши очерствели и стали невосприимчивыми к тому, что ранее было для вас святым. Вы боитесь звериных инстинктов, которые поднялись из глубины вашего «я», и вы спрашиваете самих себя: можно ли вернуть их на свое место? Выражаясь языком генетики, вы спрашиваете примерно так: «Кто мы? Каков груз нашей наследственности?» И я хочу сказать вам следующее.

Вскоре вам придется рассечь скальпелем живую лягушку или дрозофилу длиною в три миллиметра. И я заверяю вас, что руки у вас будут дрожать и сердца ваши будут биться сильнее. И если вы даже захотите казаться героями в глазах девушек — вам это не удастся. Вы будете грубо и плоско острить, браниться, произносить обидные слова, чтобы скрыть свое волнение. Ибо вы такие же, какими родились. Ваша наследственная основа не изменилась. Война не изменила вашей человеческой сущности…

Дори сидел в лаборатории перед бинокулярным микроскопом. Ему удалось отделить с помощью иглы клетку, выделяющую слюну у дрозофилы. Когда гусеница должна превратиться в куколку, непосредственно перед окукливанием, хромосом в ее слюнных железах в триста раз больше, чем у «взрослой» мухи. Это — самая подходящая стадия развития дрозофилы для генетического исследования, и Дори напряженно согнулся над стеклом, когда с улицы раздался мягкий свист.

— Сделай милость, — обратился он к товарищу, сидевшему рядом, — выйди на улицу. Там ждет меня девушка. Это она дает знак, что мне пора выходить. Зовут ее Хава. Скажи ей, что я приду через полчаса, что я сейчас очень-очень занят и не могу ни на секунду отойти от микроскопа. Пожалуйста, говори с ней помягче… Она на последнем курсе медицинского.

Хава взглянула на часики и нажала кнопку звонка. Она стояла возле большого дома в центре города. Врачи, желающие специализироваться по психологии, проходят обычно дополнительно, вне стен университета, курс психоанализа. Она избрала своим руководителем опытного врача, выходца из Германии, который, однако, не был силен в иврите. Хава решила про себя, что, если будет нужно, она заговорит с ним по-немецки.

— Здравствуйте, доктор!

— Здравствуйте, Хава. Заходите, пожалуйста.

Она положила свою сумку и присела на диван. Врач сделал знак, означавший, что она может начинать. Хава решила изложить свои мысли и наблюдения лаконично и ясно, самыми простыми словами.

— Сегодня, доктор, я расскажу вам кое-что интересное. Причем мне придется быть излишне откровенной, но я вынуждена это сделать.

Она откинулась на спинку дивана.

— Итак, со вчерашнего вечера и до утра я все время думала. Я не спала всю ночь. Слушайте меня внимательно. Есть у нас на втором курсе биологического один красивый парень. Да, очень красивый. Говорят, что во время войны он был беспощадным. Но если бы вы видели, как он смеется! Хотя возможно, что вы замечаете в людях совсем не то, что замечаю я. Во всяком случае, он мне нравится. У него тонкие руки пианиста… Нет, у пианистов обычно короткие, толстые пальцы, например у Стравинского на рисунке Пикассо. У моего парня пальцы тонкие, но крепкие. Ох, какие они крепкие…

Хава забыла о своем решении говорить на чистом литературном иврите. Ритм ее речи ускорился и незаметно перешел в сплошной галоп с короткими паузами.

— В конце концов мне наплевать на то, что о нем говорят. Меня сразу потянуло к нему, и я согласилась при первой же возможности встречаться с ним. И мы встречались, везде, где придется. В кафе, в клубе. Мы часто гуляли вместе. Вы знаете, что позавчера я сдала последние экзамены и решила по этому случаю устроить для себя небольшой праздник. Чтобы повеселиться как следует. И я сказала, что вечером зайду к нему и вытащу его из лаборатории. Но получилось так, что он сам пришел ко мне, хотя и позже. Он тогда был очень занят в лаборатории, но это неважно.