Т. Корагессан Бойл: Мексика

Приняв душ, Лестер нацепил солнцезащитные очки с огромными зеркальными стеклами, прикрывающими его изуродованный глаз, и потащился в ресторан на веранде отеля. Джины там не оказалось, но это и к лучшему – ему требовалось какое-то время, чтобы немного прийти в себя и собраться с мыслями. Услужливая официантка была на месте – вся к его услугам, опять в традиционном платье до пят, на этот раз, правда, едва уловимого бледно-голубого оттенка. Она приветливо улыбнулась и что-то прощебетала. Лестер заказал два высоких бокала Smirnoff с naranja и содовой, а также яичницу из трех яиц с лепешками и огненно-жгучим соусом, от которого – можно не сомневаться – из ноздрей будет вырываться пламя. Он неторопливо ел и пил коктейли, а когда бросил ленивый взгляд на океан, то не увидел ничего, кроме водной пустыни. Выпив для душевного равновесия еще один – третий – коктейль, Лестер направился в холл отеля и спросил у дежурной, в каком номере остановилась Джина.

– Джина? – переспросила женщина, уставившись на него непонимающим взглядом. – Будьте добры, назовите ее фамилию.

Фамилии-то он и не знал. Точнее, он помнил, что Джина ее называла, но только это стерлось из намята, смытое водкой, текилой и дюжиной пинков в голову. Все, что он смог из себя выжать – это Джинин профессиональный псевдоним.

– Пума, – рискнул он. – Джина-Пума.

Волосы дежурной были стянуты в строгий пучок на затылке, а блузка застегнута до подбородка. Она изучающе посмотрела на Лестера.

– Мне очень жаль, но я не могу вам помочь.

– Джина, – повторил он, его голос слегка сорвался. – Ради бога, неужели у вас тут столько Джин?

На этот раз Лестеру резко ответили по-испански, после чего дежурная повернулась к нему спиной.

Началось методичное прочесывание отеля от бассейна к бару и обратно. Лестер был в отчаянии. Ему необходимо было объясниться по поводу вчерашней ночи, извиниться, отшутиться в конце концов, превратить дерьмо в золото. Она должна понять, что он, Лестер, был пьян в стельку и почти не соображал, и что при иных обстоятельствах он начисто вымел бы этими ублюдками пляж. Да-да, именно так. С окружавших бассейн шезлонгов отдыхающие бросали на него настороженные взгляды, а горничные в бледно-зеленых униформах испуганно жались к стенам. Затем он отправился на изнывающий под полуденным солнцем пляж и принялся искать там, проверяя сотни палапа, в тени которых отлеживались обгоревшие туристы. Вскоре Лестер тоже обгорел; он тяжело дышал и по нему ручьями лился пот. Скинув рубашку, Лестер бросился в волны, после чего забрался в ближайшую свободную палапа и отправил крутившуюся поблизости тощую девчушку за теплым как моча пивом.

Еще несколько доз условно называемого пивом напитка – и Лестер начал понемногу приходить в себя. И что с того, что он где-то посеял свою рубашку? Он в Мексике и пьян в дугу, скоро он найдет Джину и все будет отлично. Он пригласит ее на ужин, поймает такси – целый караван такси – и купит ей столько стейков и лобстеров, сколько она сможет съесть. Добавившись текилой с долькой лимона и на этот раз настоящим холодным пивом в туристском баре, Лестер заметил, что тени достаточно удлинились и решил пройтись дальше по пляжу, чтобы посмотреть, может быть, Джина ездила на катере в Пуэрто-Анхель или Каррисалийо и теперь возвращалась назад.

Солнце повисло над горизонтом – пылающий ярко-розовый шар, туристы хлопотали, собирая в сумки солнцезащитные кремы, полотенца и романы в бумажных обложках, в то время как смуглые местные жители, не ведающие, что такое отпуск, вместе со своими детьми и собаками начали выбираться из-под тени деревьев и постепенно отвоевывать территорию пляжа. Лестер шел, забавляясь тем, что пальцами ног на ходу загребал и отпускал тонкий песок. Он был уже на полпути к причалу, когда заметил, что где-то забыл очки. Ну и ладно. Неважно. Он даже не сбился с ритма – шагал себе и шагал. Подумаешь, еще одна вещь, собственность, которую он легко сбросил, словно змея старую кожу – так же, как расстался с письменным столом Эйприл, ее одеждой и всеми этими корзиночками-плетенками, которыми она украшала дом. Кроме того, свет не был уже таким ярким, и отражающиеся от воды блики не резали глаз, а эти смуглые люди, низкорослые меднокожие индейцы, которые с заходящим солнцем заполонили пляж – пусть они видят его, с пылающим обгорелым животом, разбитым подбородком и заплывшим глазом, ведь это их криминальные элементы сотворили с ним такое варварство, и теперь Лестер словно знамя нес на себе свидетельство их дикости.