Т. Корагессан Бойл: Крупная дичь

В принципе перестрелять можно было хоть всех, даже слониху — только плати, — но Бернард не поощрял подобных поползновений. Во-первых, слишком много кровищи и грязи, да и потом, что ни говори, именно крупная дичь — слониха, носорог, водяной буйвол, жираф — придавала заведению солидность и, так сказать, масштаб. Между прочим, раздобыть замену тоже непросто. Бернард до сих пор жалел, что позволил парнишке из рок-группы завалить жирафа, хоть и заработал тогда двенадцать тысяч долларов чистыми. А тот кретин из Голливуда! Как начал палить по стаду зебр, так не угомонился, пока заодно не отстрелил головы двум страусам, да еще абиссинского осла подранил. Ничего не поделаешь — охота есть охота. Ну и, само собой, крупная дичь застрахована на такую сумму, что можно при желании половину лос-анджелесского зоопарка закупить. Слава богу, никто из клиентов до сих пор не прострелил себе ногу. Или башку. Правда, на этот случай страховка тоже имелась.

Бернард Паф рывком приподнялся над столом красного дерева и выплеснул опивки кофе в раковину. С утра он был на нервах. Не то чтобы паниковал, но в животе было как-то скверно, завтрак засел комом, пальцы после крепкого кофе слегка дрожали. Чтобы успокоиться, он зажег сигаретку и принялся смотреть в окно. Там, в верблюжатнике, томился изъеденный молью аравийский дромедар, методично мочаля кору вяза. Бернард уставился на жующее создание с таким изумлением, словно видел его впервые: мягкая губища, тупые глаза, лениво двигающаяся челюсть. Надо будет предложить на верблюдов суперскидку, подумал Паф. Сигарета отдавала свинцом. Хуже чем свинцом — смертью. Где-то неподалеку сварливо замяукал дрозд.

С минуты на минуту должны были приехать новые клиенты, а в подобных случаях Бернард всегда нервничал. Мало ли что они учудят. Многие вообще винтовки в руках не держали. Думают, им тут в двенадцать ноль-ноль второй завтрак подадут, а еще через час сделают массаж. Как начнут ныть — и жарко, мол, и мухи летают, и львы ночью рычат, спать не дают. А как они обращаются с ним, с Пафом? Мужики считают его каким-то работягой, недочеловеком, несут всякую похабень, одаривают идиотскими ухмылками, уродуют грамматику — чтоб ему было понятней. Бабы еще хуже — для них он что-то среднее между метрдотелем и разносчиком холодных напитков. У, придурки, руки из задницы растут. Денежные мешки. Нувориши поганые. Где им распознать настоящий класс?

Бернард свирепо раздавил окурок в кофейной чашке, решительно крутанулся на каблуках и, толкнув створки дверей, двинулся по темному коридору в сторону вестибюля. Духотища уже с утра была зверская — вентиляторы под потолком без толку гоняли мертвый воздух, на свежевыбритых бралях Пафа выступили капельки пота. Бернард Паф: брюхастый детина в шортах цвета хаки и охотничьих сапогах — суетливые движения, дерганая походка. В вестибюле было пусто. (Эспиноза отправился кормить животных — вон как гиены расхрюкались. А новенькая — как бишь ее — опять опаздывает. Ни разу не соизволила прийти вовремя.) Прямо пустыня какая-то, вздохнул Бернард, хотя отлично знал, что Орбалина сейчас убирает постели, а Роланд пристроился где-нибудь за клеткой со львами и втихаря поддает.

Паф долго торчал у регистрационной стойки (над ним на стене красовались охотничьи трофеи — головы сернобыков и антилоп куду) и в сотый раз разглядывал запись в книге заказов:

Торговцы недвижимостью. О Господи. Лучше уж киношники или даже рок-звезды со своими козлиными причесочками и кожаными шипастыми браслетами. Те, по крайней мере, не крутят носом, для них «Африканское сафари Бернарда Пафа» (две с половиной тысячи акров Африки в непосредственной близости от калифорнийского Бейкерсфилда) — не липа, а настоящее приключение, дикая саванна, заповедник Нгоронгоро, парк Серенгети. Но торговца недвижимостью на мякине не проведешь. Эту публику интересует только одно — сколько он заплатил за участок и не уступит ли кусочек по сходной цене.

Паф взглянул на желтозубую ухмылку леопарда (отец подстрелил в британской Африке еще в тридцатые) и тяжело вздохнул. Бизнес есть бизнес. Какая, в конце концов, разница, кто дырявит его львов и газелей, лишь бы платили сполна. А с этим у Пафа было все в ажуре — стопроцентная предоплата.